очень ли холодна вода, в которой так любит купаться оляпка.
Недолго думая, я подбежал к проруби и сильно топнул ногой по тонкому льду.
Я хотел только сломать лёд, чтобы потом попробовать воду рукой. Но тонкий ледок, затянувший прорубь, уже подтаял. Он легко проломился под моим ударом. Я с размаху влетел в прорубь, сначала одной ногой, а потом, не удержав равновесия, и всем телом.
К счастью, воды в этом месте было мне всего по колено. Как ошпаренный, выскочил я на лёд и, стуча зубами от холода, сломя голову помчался домой. Вода, в которой так любила купаться оляпка, оказалась очень холодной.
В тот же день я слёг в постель в сильном жару. Я проболел целых два месяца. А когда выздоровел, мне ещё досталось от отца за то, что я искупался в проруби.
– Только сумасшедшие, – говорил отец, – нарочно лезут в воду зимой…
– А оляпка? – перебил я.
Отец рассмеялся и больше не стал бранить меня.
По следам
Скучно егорке целый день в избе. Глянет в окошко: бело кругом. Замело лесникову избушку снегом. Белый стоит лес.
Знает Егорка полянку одну в лесу. Эх, и местечко! Как ни придёшь – стадо куропачей из-под ног. Фррр! Фррр! – во все стороны. Только стреляй!
Да что куропатки! Зайцы там здоровые! А намедни видал Егорка на поляне ещё след – неизвестно чей. С лисий будет, а когтищи прямые, длинные. Вот бы самому выследить по следу диковинного зверя. Это тебе не заяц! Это и тятька похвалит.
Загорелось Егорке: сейчас в лес бежать!
Отец у окошка сапоги валеные подшивает.
– Тять, а тять!
– Чего тебе?
– Дозволь в лес: куропачей пострелять!
– Ишь чего вздумал, на ночь глядя-то!
– Пусти-и, тять! – жалобно тянет Егорка.
Молчит отец; у Егорки дух заняло – ой не пустит!
Не любит лесник, чтоб парнишка без дела валандался. А и то сказать: охота пуще неволи. Почему мальчонке не промяться? Всё в избе да в избе…
– Ступай уж! Да гляди, чтоб до сумерок назад. А то у меня расправа коротка: отберу фузе́ю и ремнём ещё настегаю.
Фузея – это ружьё. У Егорки евоё, даром что парнишке четырнадцатый год. Отец из города привёз. Одноствольное, бердана называется. И птицу, и зверя из него бить можно. Хорошее ружьё. Отец знает: бердана для Егорки – первая вещь на свете. Пригрози отнять – всё сделает.
– Мигом обернусь, – обещает Егорка. Сам уже полушубок напялил и берданку с гвоздя сдёрнул.
– То-то, обернусь! – ворчит отец. – Вишь, по ночам волки кругом воют. Смотри у меня!
А Егорки уж нет в избе. Выскочил на двор, стал на лыжи – и в лес.
Отложил лесник сапоги. Взял топор, пошёл в сарай сани починять.
Смеркаться стало. Кончил старик топором стучать. Время ужинать, а парнишки нет.
Слышно было: пальнуло раза три. А с тех пор – ничего.
Ещё
