высоко, когда они решились наконец выйти из лесу и отправиться к господам. Сердце Аленушки немного билось, когда Таня смелою рукой отворила калитку барского сада и потащила ее прямо по усыпанной песком аллее к балкону дома. На маленькой лужайке перед этим балконом стоял круглый стол, покрытый белой скатертью, на ней шипел и дымился серебряный самовар, окруженный всеми принадлежностями к чаю, но людей никого не было видно. Это несколько ободрило Аленушку; она решилась, по примеру Тани, подойти поближе к столу и оглядеться кругом. Через несколько секунд дверь дома отворилась и на балкон вышла молоденькая девица в пышном кисейном платье и в огромном шиньоне, ведя за руку ту самую Лиду, которую мы уже видели на берегу реки. Девочка тотчас заметила двух крестьяночек и подбежала к ним.
– Что вам надо? Зачем вы пришли? – спросила она несколько резким голосом.
– Мы принесли ягодок вашей милости, – заговорила Таня, между тем как смущенная Аленушка спряталась за спину подруги.
– Ягод? Земляники? Я скажу маме! – И Лидочка побежала назад домой. Через несколько секунд она возвратилась. – Мама велела взять у вас землянику и заплатить вам, – объявила она.
– Mademoiselle, – обратилась она затем по-французски к девице в шиньоне, – возьмите у них ягоды.
Mademoiselle принесла блюдо и начала высыпать на него ягоды. Аленушка подала свой кузовок и, смущенная, покрасневшая, с опущенными глазами, ждала, чтобы его ей возвратили. В эту минуту на балкон вышла мать Лиды. Бросив беглый взгляд на девочек, она сразу узнала ту, которая так понравилась ей накануне.
– Посмотрите, mademoiselle, – сказала она по-французски, – это вчерашняя красавица, о которой я вам рассказывала.
Потом, подойдя к детям, она подала Тане медный пятак, говоря:
– Ну, ты можешь уйти, голубушка, а сестра твоя пусть останется у нас немножко, мне хочется поговорить с нею.
– Она мне не сестрица, сударыня, – отвечала Таня, – мы только с ней из одной деревни. Пусть она, коли хочет, остается, а мне уж надо скорей домой!
– Ну ступай себе с Богом, приноси нам и в другой раз земляники. А ты, милая, останься! – обратилась барыня к Аленушке.
Аленушке вовсе не хотелось оставаться. Она посмотрела на Таню, но та, отвесив присутствующим низкий поклон, зашагала вон из сада. Аленушка посмотрела кругом себя: такие нарядные господа, как же им сказать «не хочу»? Бедная девочка решилась, скрепя сердце, остаться и ждать, что будет.
– Ну-ка подыми головку, – опять ласковым голосом заговорила барыня, – скажи нам, как тебя зовут?
– Алена.
– Алена? Что за имя! Должно быть, Елена? Что, Елена, есть у тебя отец и мать?
– Нет.
– У кого же ты живешь?
– У дяди.
– Добрый он?
– Нет.
– Бьет тебя?
– Да.
– Бедное дитя, – опять обратилась
