открыта! – торжественно провозгласил я и принялся быстро сбривать с головы своего клиента могучую растительность.
– Э, э, лейтенант! Ты че – совсем е…нулся?! – озабоченно пробормотал Бо, тыкая мне под нос часы одного из убитых гоблинов. – Три минуты! У тебя осталось три минуты! Брось этого ишака – дергай отсюда!
– Я придумал, как нам спастись обоим, – сказал я, продолжая сосредоточенно брить гоблина.
– Ну не дуркуй ты, а! – отчаянно зашептал Бо. – Ну смотри: через село – двести метров. Я вешу сто двадцать кэгэ. Если ты меня потащишь – выдохнешься намертво уже к концу первой сотни. А к концу первой сотни они как раз чухнут и не спеша сделают из нас обоих дуршлаг! Ну…
– Я их отвлеку, – невозмутимо заявил я, заканчивая бритье. – Отвлеку очень сильно.
– Как?! Как ты их отвлечешь, идиот?! – горько спросил Бо. – Голую жопу покажешь?
– Голого гоблина, – уточнил я и принялся тереть уши свежеобритому клиенту. Приведя его в чувство, я склонился близко к его лицу и пояснил:
– Мы перебили всех твоих корешей, чмо. Даю тебе двадцать секунд. Бежишь как можешь быстро и не оглядываешься. Оглянешься – очередь в спину. Остановишься – тоже очередь. Бежишь отсюда до распадка. Понял?
Гоблин ошарашенно вытаращился на меня и проблеял: «Э-э-э?!» Для тех, кто не в курсе, поясню: когда человека «усыпляют» подобным образом – передавливая сонные артерии, – он, очухавшись, не может вспомнить, что с ним только что было. Как правило, длится это недолго – от тридцати секунд до трех минут, в зависимости от индивидуальных особенностей организма. Этакая кратковременная амнезия. Так вот, в этот промежуток времени любая вновь поданная информация воспринимается необычайно свежо и остро.
– Отсюда до распадка – бегом, – с нажимом прошипел я в свежепорезанное лицо гоблина, – иначе стреляем в спину. – И, залепив ему смачную пощечину, рявкнул в ухо: – Пошел!
Вскочив как встрепанный, гоблин во всю прыть ломанулся к распадку, пригнув голову к груди и высоко вскидывая ноги. Если бы не трагизм ситуации, я бы здорово посмеялся. Три минуты назад этот парниша, как и все его братья-гоблины, выглядел очень круто и солидно: окладистая борода, шевелюра, перевязанная зеленой лентой, новый «комок» с разгрузкой и вообще… А сейчас он улепетывал, как заяц-переросток, высокий, нескладный, гололицый, лысый, в трусах – короче, похожий на новобранца, удравшего с призывного пункта. Или на одного из пленных офицеров, раздетых до трусов…
Гоблины переполошились. Они выбегали из всех своих укрытий, орали что-то во все горло, улюлюкали и пускались вслед за убегавшим. Некоторые вскидывали автоматы вверх и давали короткие очереди в небо, заливисто хохоча, когда бегун пригибал при этом голову и делал петли наподобие лисицы. На наш двор никто обратить внимание не пожелал.
– А теперь нам действительно пора, – сообщил я ротному, вешая на грудь автомат одного из убитых и приноравливаясь,
