к синтезу, основанной на ассоциативном мышлении. Мышление в этом случае больше не способно выстраивать цепочку ассоциаций, и невозможность одного синтеза приводит к невозможности второго. Непрерывность событий в воспоминании обеспечивается, во-первых, непрерывностью переживания этого события, а во-вторых, способностью синтетически упорядочить и осмыслить эти переживания[347]. Нарушение синтеза и становится, по мнению Розенберга, причиной утраты последовательности опыта. Эта деформация способности мышления к синтезу приводит к нарушению временной и пространственной ориентации, и возникает феномен дежа-вю.
Примечательными для нас являются еще две работы, вышедшие в третьем номере журнала за 1919 г. – «Очерк психопатологии и психологии чувства времени» Х. Клина и «К патологии сознания реальности» Шпехта. Они поднимают те проблемы, которые впоследствии станут центральными для представителей феноменологической психиатрии и экзистенциального анализа, но стремятся разрешить их совершенно другим путем. Шпехт, исследуя патологию чувства реальности, описывает случай больного, который переживал окружающий его мир как нереальный, а вещи – как фантомы. Отталкиваясь от идей Дильтея, он называет причиной таких феноменов «дереализации» утрату укорененности веры в действительность мира в непосредственном опыте, непосредственном схватывании мира[348]. Клин в своей работе связывает изменение чувства времени с трансформацией основных психических процессов: памяти, внимания, мышления, давая, тем самым, его психологический анализ[349]. Патология темпоральности оказывается при такой трактовке следствием ошибочной проекции картин воспоминания, нарушения восприятия времени и суждения о нем, изменения преемственности отдельных отрезков времени, последовательности и постоянства актов внимания и ощущения. Так, на его взгляд, чувства ожидания и напряжения особенно сильно выражены в тревожной направленности внимания тревожно-мнительных состоянияний, отмеченных сокращением субъективного времени[350]. Примечательно, что Клин сравнивает изменения чувства времени при психических заболеваниях (в частности, при паранойе) с таковыми при наркотических опьянениях гашишем. Такая стратегия сравнения впоследствии будет отмечать и феноменологическую психиатрию.
До зарождения экзистенциально-феноменологической психиатрии и в какой-то мере параллельно с ее ранними этапами развития было опубликовано несколько работ, весьма сходных как по духу, так и по предмету и ракурсу исследования.
В 1920 г. вышла книга психиатра из Берлина Артура Кронфельда «Сущность психиатрического познания»[351]. По замечанию Шпигельберга, это единственная книга, которую можно обозначить как попытку ввести феноменологию в психиатрию[352]. И действительно, она включала такие главы, как «Пролегомена в общую психиатрию как строгую науку», «Основания
Ibid. S. 584
Specht W. Zur Pathologie des Realitätsbewußtseins // Zeitschrift für Pathopsychologie. 1919. Bd. III. S. 363–372.
Klien H. Beitrag zur Psychopathologie und Psychologie des Zeitsinns // Zeitschrift für Pathopsychologie. 1919. Bd. III. S. 307–362.
Ibid. S. 358.
Kronfeld A. Das Wesen der psychiatrischen Erkenntnis: Beiträge zur allgemeinen Psychiatrie. Berlin: Springer, 1920. См. также: Kronfeld A. Über neuere pathopsychische-phänomenologische Arbeiten // Zentralblatt für die gesamte Neurologie und Psychiatrie. 1922. Bd. 28. № 9. S. 441–459.
Spiegelberg H. Phenomenology in Psychology and Psychiatry… P. 96.
