имени Ирина Мазер. Пронин хвалил чулки этой дамы, хватаясь за них рукой. Потом Ирина сказала, что чулки уже кончаются, а дальше идет голая нога. Пронин восхищался теперь уже не чулками, а ногой и целовал ее…
«Ирина сказала:
– Зачем вы поднимаете мою юбку еще выше? Я же вам сказала, что я без панталон.
Но Пронин все-таки поднял ее юбку и сказал:
– Ничего, ничего».
Однако вдруг свидание, сулившее скорое обоюдное счастье, прервал резкий звук. К ним заявились обычные в те времена гости: «человек в чОрном пОльто», военные с винтовками и дворник.
Человек в чОрном пОльто велел Ирине ехать с ними, не позволив даже надеть панталоны.
И Пронину тоже приказано было ехать.
Дверь комнаты заперли и запечатали печатями.
Вот, собственно, и весь рассказ. А что тут добавить?
Почему-то он, рассказик этот, никогда не попадался Саше на глаза прежде. А сейчас вдруг пронзил, ужаснул своим сугубым реализмом, абсурдностью правды и отсутствием обычной хармсовской «чуши» как основного принципа его творчества. Он же сам говорил: «Меня интересует только «чушь», только то, что не имеет никакого практического смысла».
Хотя – какой практический смысл в аресте Пронина и Ирины Мазер? Какой практический смысл в действиях человека в чОрном пОльто?
Такой ход был в те времена у механизма под названием жизнь. И Хармс просто запечатлел.
А Саше стало безотчетно страшно.
– Какое счастье, что мы живем не в то время, – трусливо порадовалась она. – Бедные люди. Бедный Хармс. Бедные все-все тогда. Хорошо, что сейчас не так. Как бы там ни было, а нам, кто потом родился, невероятно повезло.
Саша потушила свет и заснула.
Спал и знойный летний пышно-зеленый город Берлин за окнами.
В это самое время в Москве ее дети были в беде.
«Как только в раннем детстве спят…»
Льет дождь. Я вижу сон: я взят Обратно в ад, где все в комплоте, И женщин в детстве мучат тети, А в браке дети теребят. Льет дождь, мне снится: из ребят Я взят в науку к исполину, И сплю под шум, месящий глину, Как только в раннем детстве спят.
1. Ничья
Саша долго не знала, как, собственно, появилась на свет. Мнения людей, чьи имена записаны в ее метрике с гербами, серпами, колосьями и молотом над всем этим буйством, категорически не совпадали.
Изредка навещая дочку, папа c увлечением рассказывал:
– Когда я захотел, чтобы у меня была девочка, я пошел в магазин. Специальный. Где детей продают.
Саша жаждала попасть в этот восхитительный магазин, она требовала пойти туда скорее, чтобы купить себе настоящего ребеночка вместо надоевшей пластмассовой куклы.
Папа уклончиво объяснял, что в магазин этот пускают только взрослых,
