русскому курадеро, то есть к Калабину. Но смотрим дальше.
Мальчика ставят перед Калабиным, Пабло эль Москито наказывает мальчику закрыть глаза и завязывает их каким-то темным платком, который ему принесли из-за кулис, и Владимир, снова войдя через некоторое время в транс, направляет сцепленные в раскрывающемся лотосе ладони на мальчика. Через минуту он обессиленно опускает руки и самопроизвольно валится на спину. По почерневшему его лицу, по которому струится пот, видно, что этому сеансу Владимир отдал всю свою энергию, все свои силы. Пабло подхватывает Калабина за плечи, из-за кулис кто-то подтаскивает стул, и нашего мастера хатха-йоги усаживают на него. Ведущая с микрофоном крутится около Владимира. Владимир говорит ей через дона Пабло, чтобы убрали свет прожекторов и пюпитров со сцены, после этого подзывает к себе Пабло и рассказывает, как дальше надо поступить с мальчиком.
Пабло подходит к малышу и что-то по-испански ему объясняет. Мальчик кивает. Затем Пабло снимает повязку с глаз мальчика и оборачивается на Калабина. Тот делает жест рукой, и мальчик медленно открывает глаза. На мониторе, несмотря на полумрак, видно его лицо крупным планом. Мальчик жмурится, закрывает глаза рукой, потом пробует открыть их снова. Он делает несколько таких попыток, каждый раз он озирается, и из его глаз брызжут слезы. В зале зависает напряженная тишина. Слышан какой-то глухой стук. Камера на секунду отвлекается на этот стук. Показывают, как на одном из крайних сидений, в третьем или четвертом ряду, в обморок падает какая-то женщина, к ней бросаются двое полицейских и ведут к выходу, навстречу им бежит девушка в белом медицинском халате и такой же шапочке. Что там с ними происходит дальше – неизвестно, камера снова переключается на сцену, около которой, придерживаемый все теми же полицейскими, стоит отец мальчика.
В этот момент нервы у отца не выдерживают, он бросается к подиуму с распростертыми руками и надрывно кричит:
– Lalo, hijito! Hijito!
Полицейские удерживают мужчину бульдожьей хваткой от прорыва на сцену, а мальчик поворачивается на голос отца, он его видит впервые в жизни и бросается в его объятия. Из его уст слышится вопль отчаянной радости:
– Tata! Tata!!
В это время зрители начинают вскакивать с мест, слышатся все нарастающие выкрики восторга:
– Milagros!
– Milagros!!
– Milagros!!!
Эти крики постепенно переходят в какой-то рев, который смешивается с бурей оваций. Зрители пытаются прорваться на сцену, начинается давка. Поп-дивы из первого ряда, трусовато повизгивая и потрясая своими грудями и дорогими побрякушками, под прикрытием полицейских и с их помощью взбираются на сцену и исчезают за кулисами. А сам подиум снизу уже штурмует взбудораженная толпа, едва сдерживаемая удвоенным кордоном полиции. В зале начинается какое-то неконтролируемое сумасшествие – ломаются стулья, возникают драки в попытке прорваться на сцену, полицейские неустанно орудуют дубинками. Подиум
