Алексею Рыкову: «Зачем Вы называете меня «крупной политической фигурой»? Это фактически неверно. Я был полезен в период Мирбаха, затем при нашей мирной оффензиве и возобновлениях отношений, затем в Генуе и Лозанне, но за последние годы я был фикцией. Я позади… Не понимаю, почему не назначат нового наркома. И почему не публиковали о моем состоянии. Когда в 60-х годах умер Хедив Саид-паша, приближенные одели его труп в мундир, раскрасили его лицо, надели ему темные очки и возили труп в карете, чтобы думали, что он жив. Зачем Вам труп в мундире…»
Но Сталин и Молотов твердо стояли на своем. 20 октября 1929 года «Известия» написали о состоянии здоровья Чичерина: диабет, ангина, грипп, воспаление легких, полиневрит. Так подготовлялась его отставка. 14 ноября на заседании политбюро обсуждали, как вернуть наркома на родину. Поручили отправиться в Берлин Карахану – пусть по-дружески убедит Георгия Васильевича собирать вещи.
3 декабря на политбюро решили: «Ввиду сообщения т. Чичерина и пользующих его врачей, что состояние здоровья позволяет ему выехать в Москву лишь после четырехнедельной подготовки к переезду, максимально ускорить приезд т. Чичерина в Москву. Принять необходимые меры по врачебной линии как к подготовке т. Чичерина к переезду, так и организации самого переезда. Поручить тт. Енукидзе и Карахану принять меры к устройству пребывания и лечения т. Чичерина в СССР».
В январе 1930 года Георгий Васильевич вернулся в Москву, но к работе, разумеется, не приступал. 21 июля ЦИК официально освободил его от обязанностей наркома. Он превратился в персонального пенсионера союзного значения.
Чичерин предпочел бы оставить вместо себя Карахана, но не смог. Сталин плохо относился к Карахану, еще в 1926 году обращал внимание Молотова: «Не давайте волю Карахану насчет Китая – он испортит все дело, ей-ей. Он изжил себя… А смелости и нахальства, самоуверенности и гонора – хоть отбавляй». Через год после смерти Чичерина Льва Карахана, с которым они идеально понимали друг друга – как выразился Чичерин, «абсолютно спелись», – расстреляли…
НЕОТПРАВЛЕННОЕ ПИСЬМО
После того как Чичерин понял, что кандидатура Карахана не пройдет, он стал возлагать надежды, что вместо него наркомом назначат члена политбюро Валериана Владимировича Куйбышева, которого считал культурным человеком и хорошим работником. Он даже написал ему обширное письмо, нечто вроде политического завещания, в котором вновь перечислил все свои беды и обиды: «С 1929 года были открыты шлюзы для всякой демагогии и всякого хулиганства. Теперь работать не нужно, нужно «бороться на практике против правого уклона», то есть море склоки, подсиживаний, доносов. Это ужасное ухудшение госаппарата особенно чувствительно у нас, где дела не ждут… Нельзя отсрочить международные дела. Демагогия в наших «общественных организациях» стала совсем нетерпимой. Осуществилась диктатура языкочешущих над работающими».
Чичерин писал о безумии, охватившем аппарат: чистки, сокращения, партийная нагрузка, общественная
