– он был на четверть цыган. Так что, можно сказать, – жажда странствий была у меня в крови. К тому же, среди мальчишеской компании я была единственным представителем слабого пола. И, несмотря на то, что они считали меня «своим парнем», конечно же, особое отношение со стороны ребят чувствовалось. Для маленького человека только родители являются теми незыблемыми гигантами, которые могут дать ему уверенность в своих силах. Уверенность, что он нужен, любим. К сожалению, от матери я всего этого не получала, а с отцом они расстались, когда мне было ещё три года. И, как бы меня не любили мамины родители, их чувства не могли полностью заполнить ту черную пропасть ненужности, что зияла у меня внутри. В этом плане для меня улица являлась эдаким эрзацем, позволяющим ощутить свою исключительность, необходимость. Здесь я была настоящей королевой, жадно впитывающей любовь своих подданных. Осознавала ли я, что нахожусь в «плохой компании», что наши поступки зачастую расходились с законом? Конечно, но тогда все это казалось детской шалостью – азартной игрой, преисполненной адреналина.
По окончании восьми классов, я решила, что дальнейшее обучение в школе – занятие только для отчаянных задротов. В этом вопросе со мной были солидарны большинство парней с улицы. На тот момент мои представления о том, чем я хочу заниматься в жизни, были радужными и расплывчатыми одновременно, как бензиновое пятно на асфальте. Хотелось быть автогонщиком или летчиком… Именно тогда у меня состоялся очередной серьезный разговор с дедом, запомнившийся на всю жизнь. Он настаивал, чтобы я доучилась, а потом пошла в институт. В заключение своей длинной речи, исчерпав все аргументы, и убедившись, что меня и обухом не перешибить, дед долго молчал, а потом выдал фразу, охарактеризовав свое видение моей дальнейшей жизни. Последними словами его монолога были: «…как подзаборная шлюха».
Потом еще был задушевный разговор с бабушкой и истеричная сцена с участием матери, наконец, решившей принять участие в моем воспитании. Некоторым компромиссом всех перипетий стало мое последующие обучение в Индустриальном техникуме по специальности: экономист.
Когда мне исполнилось восемнадцать, я, как раз, перешла на последний курс. Будущее для меня все еще было туманно, но уже не так радужно… После того случая с Фитилем, я стала заметно меньше проводить времени с ребятами. Его поступок заставил меня серьезно задуматься, во многом изменив мои интересы – появились настоящие подруги, я стала больше читать. Но с личной жизнью все как-то не складывалось, и причиной тому был опять же Андрей. Я ждала его, все еще надеялась…
На дворе стоял 1992 год – период ожесточенного, шального вневременья, в который провалилась наша страна. Не скрою, несмотря на все мои внутренние изменения, в то время я еще продолжала пользоваться своими криминальными связями. Тяжело было отказаться от легкого заработка – мои товарищи всерьез занялась рэкетом. Я успокаивала себя тем, что моя работа не входила в жесткое противостояние с уголовным
