оптимистов еще одна пламенная страсть – философия. Иммануил Кант (Дракон), Освальд Шпенглер (Дракон), Георг Гегель (Тигр), Серен Кьеркегор (Петух)… Философский налет присутствует на всем, что делают Тигры, Драконы и Петухи. Оттого так скучны их романы, будь это Иван Тургенев (Тигр) или Борис Пастернак (Тигр), Роналд Толкиен (Дракон) или Анатоль Франс (Дракон), Уильям Фолкнер (Петух) или Луи Арагон (Петух). Оттого же так величественна и патетична их музыка – оперы Рихарда Вагнера (Петух), симфонии Людвига ван Бетховена (Тигр) или Сергея Рахманинова (Петух).
Драматические знаки (Змея, Крыса, Коза). Главная проблема – где взять энергию? – легко решается, ведь вокруг столько «бурдюков», в которых плещется живительная энергия человеческого общения. Да, вы не ошиблись, речь пойдет о вампирах, о добрых старых пиявках, отсасывающих дурную кровь, а также о тех злодеях, кто способен полностью обескровить человека.
Не на природе и не в молельнях, а только в живом человеческом общении драматические знаки обретут потерянные силы, поправят подорванное здоровье, добавят себе румянца на щеки.
Лучше всех сказал Антуан де Сент-Экзюпери: «Единственная настоящая роскошь – это роскошь человеческого общения». Знал, о чем говорил, он ведь родился в год Крысы. Так что общаться и еще раз общаться, как завещал Сент-Экзюпери. Никакого затворничества, никакого уединения. И в лесу, и в горах, и в храме Божьем драматизатор будет искать только общения, процесса, связанного с эмоциональным обменом.
Дабы не происходило путаницы и смешения разных видов топлива, общаться с людьми надо не на информационном уровне, а на эмоциональном. Рациональное сознание надо отключить, а эмоциональное максимально усилить.
В экстренных случаях, когда надо получить большое количество энергии, используется особая вампирская техника. Энергетически избыточный объект должен быть расслаблен и умиротворен, его надо очаровать и задобрить, может быть, накормить или напоить. Затем происходит внезапная атака, какое-нибудь нелепое оскорбление (укол). Неопытный объект обязательно раскроется, взорвется изнутри и начнет излучать энергию общения щедрым потоком. Тут уж не зевай – черпай энергию ведрами.
Окрашивание мира у большинства драмати-заторов двоякое – очень мрачно-черное всегда чередуется с яростно блестящим. Уильям Шекспир (Крыса), например, именно в таком графике жил и творил. То мрачного «Макбета» напишет, а то что-нибудь развеселое, например «Укрощение строптивой», то «Гамлета» создаст, а то «Двенадцатую ночь». В чередовании очень темной и очень светлой музыки прожил жизнь Петр Чайковский (Крыса). В том же ключе действовал Александр Пушкин (Коза), чередовавший мрачные и яркие краски. Причем что важно – краски редко смешивались внутри одного произведения. Разве что «Пир во время чумы», подаривший очень удачный лозунг для данного типа темперамента.
У Змей чередование красок встречается реже, обычно используются только темные (Федор Достоевский) или только светлые (Аркадий Аверченко),
