венам Тристанны снова потек жидкий огонь. Она вся обратилась в неистовое желание, скованная его сильными руками, забываясь от прикосновений дразнящих губ. Она хотела забыться полностью, но этого ни за что нельзя было допускать. Тристанна отстранилась и посмотрела Никосу прямо в темные глаза. Его подвижные губы изогнулись в легкой улыбке.
– Благодарю за урок, – сказала она едва слышным шепотом.
Как ему удавалось так легко сводить ее с ума? Часть ее надеялась, что вчерашний страстный выплеск был единичным отклонением, случайностью, однако не время было раздумывать над этим. Она не должна поддаваться страсти. Разве не из-за подобной слабости мать оказалась в руках ее отца?
Тристанна не повторит ее ошибки.
– Он закончен? – Его взгляд скользил по ее лицу, пальцы – по шее сзади; она сдержала дрожь, но ничего не смогла сделать с кровью, прилившей к щекам.
– Конечно, – ответила она, делая вид, что не чувствует жара между ними или, по крайней мере, не обращает на него внимания, напоминая себе о своем прозвище – «ледяная» Барбери. – Мы уже поняли, что в этом отношении отлично подходим друг другу. Может быть, пора исследовать другие стороны?
– По-моему, Тристанна, ты снова не улавливаешь сути занятий, – низким голосом сказал он.
Так просто было бы склониться перед его волей, подумала Тристанна, утопая в его медовых глазах. Он был такой сильный, такой подчиняющий, и не было ничего проще отдать себя в его руки, к чему он явно привык. Вчерашние события были самым ярким тому подтверждением. Это как нырнуть в море – сложнее всего решиться, а все остальное сделает гравитация. Но что будет с ее матерью?
Она вспомнила, как мать плакала над могилой Густава, вспомнила ее ненатуральную, вымученную веселость в последующие недели, ее исхудавшие руки. Да, поддаться просто, но тогда она потеряет все, что у нее было, и не сможет помочь матери. Она должна противостоять ему; она выбрала его именно потому, что никто не смел ему противостоять.
– Вовсе нет, – сказала она, собравшись с духом.
Она отбросила волосы с лица и улыбнулась, хотя его колени были хуже раскаленной плиты. Она сможет спрятать поглубже эмоции и показать ему только то, что нужно. Разве Питер не называл ее холодной и бесстрастной?
– Правда? – иронично спросил он.
Невыносимый!
– Я принимаю твои требования и буду стараться их выполнять, однако быть любовницей значит не только выполнять приказы. – Она лениво провела пальцем по его щеке и подбородку. – Хорошая любовница предугадывает желания своего мужчины, приспосабливается к его настроениям, следует за ним повсюду. Это довольно тонкое искусство, не так ли?
– Это вообще не искусство, – ответил Никос, – если ты делаешь все правильно. Слова не могут изменить суть, Тристанна.
– Мужчине не нужно знать законов этого искусства, – легкомысленно сказала она. – Это моя забота. И мне не нужна защита, в особенности от тебя. – Ложь далась ей легко. – Должна
