полосы противника, деревни и большие леса также создавали противнику выгодные условия для обустройства оборонительных позиций, предоставляя также естественное укрытие для его артиллерии.
В полосе корпуса располагались две французские дивизии, одна колониальная дивизия и 13-я Эльзасская пехотная дивизия. По данным разведки, необходимо было считаться с тем, что противник располагал никак не меньшим количеством артиллерии, а, может быть, даже и превосходил нас. В связи с таким характером местности и соотношением сил я полагал, что успеха в наступлении можно достичь быстрее всего путем использования фактора внезапности. Поэтому штаб корпуса приказал собственной артиллерии не открывать огня вплоть до начала атаки. Мы отказались также от огневой подготовки атаки. Только после начала атаки предусмотрено было открытие сильного огня по высокому южному берегу и по расположенным в долине деревням, чтобы исключить всякое сопротивление оттуда при форсировании реки.
Пехота обеих дивизий, снабженная надувными лодками, понтонами и штурмовыми мостиками[111], в ночь перед атакой была выдвинута в прибрежный кустарник на нашей стороне реки. На рассвете она должна была внезапно форсировать реку, обходя деревни. Форсирование на рассвете 5 июня полностью удалось на всем фронте благодаря внезапности. Только потом противник оказал сопротивление на высоком берегу реки и в расположенных около реки деревнях. Противник сражался мужественно: африканцы – с присущими им кровожадностью и презрением к жизни, а эльзасцы – так упорно, как только можно ожидать от этого алеманнского племени, которое в Первую мировую войну дало много хороших солдат, сражавшихся на стороне немецкой армии. Действительно, было трагедией встретиться тогда с этими юношами как с врагами[112]. Когда я беседовал с пленными, многие из них не без гордости рассказывали, что их отцы служили в германской армии, гвардии или кайзеровском флоте. Я вспоминал тогда многих эльзасских рекрутов, которых сам обучал в 3-м гвардейском полку и которые в большинстве своем были отличными солдатами, как, например, мой бывший дальномерщик, ефрейтор Дешан.
Начало атаки я наблюдал с командного пункта корпуса в небольшом лесу сравнительно близко от фронта. Как только стало ясно, что форсирование реки везде прошло удачно, я переместился вперед. Начался бой за овладение господствующим высоким берегом реки и деревнями около реки, которые надо было взять с тыла. Примечательной была сравнительно слабая активность артиллерии противника, что отнюдь не соответствовало числу обнаруженных нами батарей. Очевидно, французская артиллерия все еще жила опытом позиционной войны. Ее огонь был недостаточно маневренным, и она не могла или почти не могла в соответствии с требованиями маневренной войны быстро сосредоточить сильный огонь. Она не использовала в такой степени, как мы, выдвинутых вперед наблюдателей и не имела подразделений, которые можно было бы сравнить с нашими дивизионами артиллерийской
Стандартным штурмовым мостиком вермахта являлся мостик, собираемый на трех малых надувных лодках и имевший длину 16 м, с его помощью можно было перекрыть водную преграду шириной не более 12–14 м. –
Эльзасцы, проживающие на востоке Франции в исторической области Эльзас, происходят от древнегерманского племени алеманнов и говорят на эльзасском диалекте, который принадлежит к алеманнской группе немецкого языка. С 843 г. Эльзас входил в состав Лотарингии, в X–XVII вв. – в состав Священной Римской империи. После Тридцатилетней войны в 1648 г. Эльзас был присоединен к Франции. После поражения Франции во франко-прусской войне 1870–1871 гг. Эльзас и Лотарингия перешли к Германии, а после Первой мировой войны в 1918 г. вновь отошли к Франции. –
