style="font-size:15px;"> На другой день Карвер с сестрой нанесли Вапе визит; Бертина призналась Сении, что совсем не умеет вышивать шелком.
На третий день Сения, которой нестерпимо скучно было коротать дни в одиночестве, попросила мужа разрешить ей почаще встречаться с Бертиной – это развлечет обоих, к тому же сестра Карвера попросила ее об уроках вышивания.
На четвертый день Бертина явилась, сопровождаемая, как стражей, верным братом, который был непривычно хмур и вскоре раскланялся. Купец уселся за счета; Сения повела гостью наверх, в свои комнаты.
Посвистывала канарейка в узорной клетке; извлечены были из корзинки иглы и тонкое полотно. Пальцы Бертины, слишком жесткие и грубые, отказывались подчиняться, но девушка старалась изо всех сил.
– Милая, – задумчиво произнесла вдруг Сения посреди урока, – а правда, что ты совсем-совсем невинна?
Бертина укололась иголкой и сунула палец в рот.
– Не смущайся, – улыбнулась Сения, – мне кажется, мы можем быть друг с другом вполне откровенны… Ты и правда… ну, понимаешь?
Бертина подняла на Сению ясные серые глаза, и та с удивлением увидела, что глаза эти невообразимо грустны:
– Ах, Сения… Ах, это такая печальная история…
– Я так и думала! – воскликнула жена Вапы. – Он соблазнил тебя и бросил, да?
Бертина помотала головой и снова тяжко вздохнула.
Некоторое время в комнате было тихо; потом с улицы донесся дружный смех двух десятков молодых глоток.
– Гуарды… – пробормотала Сения, подойдя к окну. – Смеются… Отчего они все время здесь смеются?
Бертина всхлипнула. Сения вернулась и присела рядом:
– Послушай… а ОН… твой возлюбленный… Был гуард?
– Если бы… – прошептала Бертина, – гуарды нежны и благородны… гуарды верны и мужественны… гуарды…
Сения скептически поджала губы:
– Вот уж не думаю, что гуарды верны… Кстати, твоего возлюбленного звали не Эгерт Солль?
Бертина подпрыгнула на подушках. Снова стало тихо.
– Милая, – шепотом начала Сения, – а ты… можешь мне сказать… Ты испытала… ну, понимаешь, говорят, что женщина тоже испытывает… наслаждение… Понимаешь?
И Сения покраснела – такая откровенность далась ей нелегко.
Бертина снова подняла глаза – на этот раз удивленные:
– Но, милая… Ты же замужем!
– Да в том-то и дело, – Сения резко встала, недовольная собой. – Процедила сквозь зубы: – Замужем… В том-то и дело…
Ее гостья медленно отложила вышивание.
Их беседа длилась около часа; Бертина говорила и говорила, и голос ее не хрипел, а, напротив, обретал почти музыкальные нотки. Она закатывала глаза и нежно поглаживала спинку кресла; она ворковала, и Сения, замершая с расширенными глазами, только переводила дыхание да время от времени облизывала пересохшие
