курсе, чтобы мы не делали двойную работу.
Он перекинул полотенце через плечо:
– Я почти все сделал.
– И еще на год спрячетесь в убежище? – не удержалась она.
Он покачал головой:
– Вы всегда так нелюбезны?
Его слова были такими же холодными, как испаряющаяся с кожи влага.
Она глубоко вздохнула.
– Знаете, я не покупаюсь на такие глупые штучки. Уверена, что в городе пару лет назад они многое сделали для вашей репутации. Но вам не кажется, что сейчас это несколько устарело?
Его глаза превратились в щелочки.
– Так вы знакомы с моим прошлым? Должен сказать, мне ваша заносчивость уже кажется утомительной.
Игла вонзилась прямо в грудь Роми. Заносчивость? Почему это так ранит? После всего того, что было в ее жизни?
И все же она, хоть и с трудом, выговорила:
– Вы могли бы придумать что-нибудь получше, мистер Маклейш. Меня как только не называли. Я пережила. Я выдержу и палки, и камни. Слишком много мозолей.
Он медленно моргнул:
– От чего?
Стоп! Как они до этого дошли? Она только хотела сделать ему выговор за внепрограммную ночную деятельность.
Роми стиснула руки и попятилась:
– Извините, мне нужно заниматься изгородью. – Она указала на поврежденный забор на вершине холма, и он скептически проследил за ее взглядом. – Успокойтесь, Маклейш, я вас не преследую. Зачем? Я вас едва знаю.
Он улыбнулся:
– Вы знаете, как натягивать изгородь?
Столь явное сомнение заставило ее покраснеть.
– Думаете, только вы на это способны? Ох уж эти военные служаки!
Он мягко возразил:
– Вопрос в том, что общего у вас с военными служаками.
– Ничего, что касалось бы вас.
«Ох, Роми, можно подумать, тебе двенадцать лет».
Не обращая внимания на удивленные искорки в его глазах, она отбросила назад волосы и, отмахиваясь от мух, стала карабкаться на холм.
– Позвольте вам помочь.
Клинт появился сзади и протянул ей рабочие перчатки. Она убедилась, что он уже полностью одет.
– Спасибо, я в помощи не нуждаюсь.
– Я знаю, но мне хотелось бы...
Она искоса взглянула в открытое, искреннее лицо и еще раз хотела поблагодарить, но он не позволил:
– И я босс, так что я говорю: давайте.
Роми подавила возражения и улыбку и обернулась к изгороди. Она видела, как Клинт бросил взгляд на валявшееся на земле сломанное приспособление для натяжки проволоки, потом на воткнутую в сетку вместо него отвертку. Из-за сердитых рывков трещотка сломалась в самый критический момент, принудив Роми в такое пекло натягивать вручную четыре струны. Конечно, каждый поворот отвертки все туже натягивал проволоку, но это было чертовски тяжело. Натяжение одной струны занимало у нее минут двадцать.
– Вперед, – смягчилась она, отступила
