мной движимое и недвижимое имение предоставляю по смерти моей уже не ему, внуку моему Михайле Юрьевичу Лермантову, но в род мой Столыпиных, и тем самым отдаляю означенного внука моего от всякого участия в остающемся после смерти моей имении».
По сути, Елизавета Алексеевна купила у Юрия Петровича себе право жить рядом с внуком и воспитывать его в соответствии со своими представлениями. Отец же был вынужден отказаться от возможности воздействовать на воспитательный процесс (по крайней мере, на ближайшее время), что не могло не отразиться на формировании сына, на его духовном и нравственном развитии. Ведь маленький мальчик не мог не задаваться вопросом: почему именно так, а не иначе он живет? Где его отец?
В тот миг, когда подписывалось завещание, маленький Лермонтов терял уже второго родителя, неожиданно перейдя из состояния сына в положение лишь внука. И как бы хорошо ни относилась к нему бабушка, он, в известной степени, оказался обделенным родительским вниманием. Впрочем, это вполне обычное явление в разрушенных семьях, когда дети становятся предметом торга ради достижения еще недавно близкими родственниками своих личных, мелочных целей.
Недаром осталось среди многочисленных свидетельств и такое: «В сельце Кропотове, бывшем постоянным местом жительства отца и родных теток поэта, еще в конце прошлого века были живы дворовые люди Лермонтовых. По их рассказам, поэт был резвый, шаловливый мальчик, крепко любивший отца и всегда горько плакавший при отъезде обратно к бабушке».[44]
Один из похожих примеров – судьба другого великого русского писателя – Льва Николаевича Толстого, также в раннем детстве оставшегося без матери, а затем и без отца. Матушка его Мария Николаевна умерла, когда Левушке было два года, в девять лет он потерял и батюшку – Николая Ильича, а еще через год – и любимую бабушку Пелагею Николаевну. Круглыми сиротами стали четыре брата и сестра. Воспитывали их, насколько умели, тетушки, не способные порою найти взаимопонимания в методах и целях воспитания. В итоге детей даже пришлось разделить и развести по разным городам. Все, что пережито было Толстым в детстве, чрезвычайно мощно пропитало его творчество. Дожив до седин, Лев Николаевич не переставал вновь вспоминать и ощущать давно прошедшее с ним.[45]
Мясницкая улица. Императорский почтамт. Худ. А. Мюллер, с оригинала С. Дица. 1845 г.
Ну а Михаилу Юрьевичу Лермонтову уготована была короткая жизнь. Могли ли бабушка и его отец предполагать тогда, что завещание это никогда не исполнится, что наследник погибнет гораздо раньше…
Будучи оторванным от Москвы, от света, Лермонтов не мог не пережить некий комплекс провинциализма, заставляющего его с еще большей силой любить Москву, ждать с ней встречи, ценить каждое свидание с Первопрестольной. Потому, быть может, и запомнил он так сильно приезд с бабушкой в старую столицу в пятилетнем возрасте.
Но
Подробнее об этом:
