Наверняка, когда Иван мечтал о Свердловском художественном училище, юный Санек, пятью годами старше, уже «утюжил» по ленинградским гостиницам – скупал всякие кажущиеся теперь глупыми «ценности» у иностранцев, менял им валюту не по официальному курсу – 56 копеек за доллар, а по реальному – рубль… Патриотические соображения?
– А что, Вексельбергу в 2004 году очень помог имидж патриота, – продолжал Винник, видя скепсис партнеров. – Он и заплатил-то за яйца семьи Форбс какие-то сто двадцать миллионов долларов, зато за ним не только прокуратура не пришла, но и ко всяким ин – но – вациям он теперь пристроен. – «Инновации» прозвучали у Винника с явной издевкой; не снижая градуса иронии, он продолжал: – Но вам я скажу правду. Я действительно хочу привезти эти яйца в Россию и выставить их здесь, в отличие от Вексельберга, который спрятал свои в швейцарский сейф. Но мотивация у меня другая. Я азартный человек. В моем бизнесе это очень вредно, и я всю жизнь старался сдерживаться, чтобы никто не сделал из меня клоуна. Но тут не бизнес, а охота. И очень хорошо структурированная задача. Я буду искать эти яйца вместе с вами. Думаю, вам надо с самого начала понимать, что в этом предприятии у вас есть третий партнер. Я не дурак, у меня имеются кое-какие возможности, так что я вам не помешаю, а, наоборот, пригожусь.
– У нас маленькая фирма, – сказал Молинари, упрямо встряхнув головой на бычьей шее. – Я предпочитаю партнеров, с которыми уже побывал в каких-то переделках.
– Я думаю, мы сможем обсудить твое участие по ходу дела, – перебил друга Штарк. Винник снова понимающе улыбнулся.
– Я хочу предложить вам очень хорошие условия, Молинари. За каждое найденное яйцо вы получите четверть его оценочной стоимости. Это по нынешним временам миллионы долларов. Шесть лет назад Ротшильды продали свое яйцо с часами за восемнадцать с половиной миллионов, а оно даже не было императорским. Конечно, если бы вы искали яйца без меня, вы получили бы полную стоимость, это верно. Но я заплачу вам эти деньги, даже если мне придется дорого выкупать яйца у нынешних владельцев, а вам это было бы не по карману. Кроме того, если за первый год поисков мы ничего не найдем, с меня миллион долларов за ваши труды. Что скажете?
– Мы согласны. – Штарк даже опешил, так внезапно Молинари вскочил со стула и протянул Виннику свою жесткую пятерню.
Впрочем, ничего удивительного, тут же подумал Иван. Анечка Ли еще недавно была любовницей человека, которого называли в Москве государевым банкиром. Скучает ли она по прежнему комфорту, раздражает ли ее, что теперь не каждая прихоть мгновенно исполняется молодцами из госларца? Конечно, она говорит Молинари, что все хорошо, что теперь зато она чувствует себя свободной, но может ли он ей до конца поверить? Многие хотят стать миллионерами, но у сыщика к тому же есть на то понятная причина.
– Иван, ты, как я понимаю, тоже согласен? – Винник, не отпуская руку Молинари, смотрел на него скорее весело, чем вопросительно. Штарка уже начинало злить, что клиент принимает всерьез
