все силы, она вывернулась из его мощных рук, из его толстых пальцев. Как можно спокойнее произнесла: «Митька, ну ты прям как в детстве! Помнишь, как мы с тобой у качелей подрались?» – она заставила себя улыбнуться.
– Я бы и сейчас с тобой не отказался подраться, – тяжело, страстно проговорил он. – В постели... Поедем! Ублажу тебя, не пожалеешь!
Рита окончательно поняла, что вляпалась.
– Ты сошел с ума, – холодно произнесла она. – Я замужем. Ты за кого меня принимаешь?!
– Замужем? Ты? – он посмотрел на ее руки.
– Обручальное не ношу, не люблю, – ответила на его невысказанное сомнение Рита.
К счастью, на пальцах у нее не было ни одного кольца: она действительно их не любила.
Митя помолчал. Затем в светлых глазах его промелькнуло что-то похожее на черную молнию: он не знал, сказала ли она правду... Но ему, начальнику ментов, проверить легко, и, если Рита солгала, туго ей придется, – вот что означала черная молния.
А она-то как раз и солгала.
Митя сделал еще две попытки добиться свидания с ней, – уже было яснее ясного, какого именно, даже если речь шла вроде бы только о шикарном ресторане.
В первый раз Рита сослалась на дела, в другой на недомогание...
– А ты ведь не замужем, – произнес Митя. – Лгунья. Ну, пеняй на себя!
И он отключился.
А через несколько дней Рита получила повестку в налоговую инспекцию. Ляпнула ему тогда, при первой встрече, забыв об осторожности, что работает она частным образом программистом, на заказ...
...В многодетной семье она была старшей, из шумного, бедного дома постаралась вырваться, как только смогла. И зачем люди, не имеющие средств, заводят столько детей? Еще пятеро, помимо нее, – с нею шесть, – да плюс родители, итого восемь человек на три комнаты да шестиметровую кухню! Все друг у друга на голове, все вразнобой: кому музыку хочется слушать, кому уроки надо делать; у одного живот болит, у другого сопли; тот спать собрался, а этому телевизор посмотреть охота... Родители стояли, конечно, в очереди на улучшение жилищных условий по государственной программе, – да когда еще дождутся? Квартиры из фонда уходили за взятки тем, у кого и так денег навалом...
Мама с папой мыслили себя великими педагогами. Оба работали в школе, где их передовые идеи сталкивались с непониманием коллег и директора. И тогда они решили вырастить образцовых детей в семье. Для этого им не хватило бы одного ребенка, ни даже двух: им требовался коллектив детей, который они жаждали научить разумному, доброму, вечному. У них имелись разработки, особые развивающие программы-игры, благодаря которым Рита начала читать, делать простые арифметические упражнения и немножко говорить по-английски в четыре года. К ним даже приезжало местное телевидение, – тогда детей было только трое, – и снимало их занятия. Потом они все вместе сидели на диване и смотрели передачу с участием мамы и папы, и младший, двухлетний Федя, показывая пухлой младенческой ручкой на экран, четко выговаривал, чуть грассируя:
