таким успехом играла в Царской Семье.
Секретарь комиссии, поэт Блок, присутствовавший на допросах, напишет о ней: «Человек в горе и унижении становится ребенком… Вспомни Вырубову. Она врет по-детски».
Что ж, в ее ситуации это была единственно возможная тактика – наивно, открыто лгать, демонстрируя свою детскую беспомощность, глупость и полное непонимание происходившего во дворце. Почти изумленно узнает она от следователя, что, оказывается, ее считали «фанатичной поклонницей Распутина»!
– Так вы утверждаете, что интерес к Распутину у вас был, как ко многим другим в вашей жизни? – возмущается ее ложью следователь Гирчич. – Или все-таки он представлял для вас исключительный интерес?
– Исключительный? Нет! – говорит она очень искренне и, срывая последующие вопросы, вдруг начинает по-бабьи жаловаться: – Жить при дворе, вы думаете, легко? Мне завидовали… Вообще, правдивому человеку трудно жить там, где масса зависти, клеветы. Я была проста, так что за эти двенадцать лет, кроме горя, я почти ничего не видела…
Но следует новый важнейший вопрос:
– Почему вы сожгли целый ряд документов?
– Я почти ничего не жгла, – открыто, как бы беспомощно лжет она, заполнившая пеплом от сожженных бумаг огромный камин во дворце.
Ее обвиняют в том, что она вместе с Распутиным назначала министров, принимала участие в политических играх. И опять она изумляется – они с Распутиным разговаривали только о религии… Ей предъявляют доказательства – ее переписку с Распутиным.
– Почему же люди, не имеющие никакого отношения к политике, интересующиеся только молитвой и постом, находятся друг с другом в переписке политического содержания? – торжествует следователь.
Она только вздыхает и говорит все так же наивно:
– Ко мне все лезли со всякими вопросами…
– Ну лезли, скажем, день, месяц, год; но тут – лезли много лет подряд!
– Ужас что такое! – вздыхает она. – Мне вечно не было покоя от людей!
И после всей этой лжи другой следователь, В. Руднев, допрашивавший Вырубову параллельно с Гирчичем, напишет удивительное: «Ее показания… дышали правдой и искренностью. Единственным недостатком показаний были ее чрезвычайное многословие и поразительная способность перескакивать с одной мысли на другую». А ведь Вырубова лгала в лицо и ему.
Почему же он так написал?
Вырубова воистину знала людей и сразу поняла разницу между двумя следователями. И выбрала с ними разную тактику. От дотошного Гирчича можно было оборониться только наивностью, глупостью. Руднева, сентиментального провинциала, который так соскучился по человеческому благородству, можно и нужно было сделать своим союзником. И она демонстрирует простодушную преданность падшей Царской Семье, давая понять, что лжет только ради них. Она дает следователю возможность оценить и свое христианское терпение в тюрьме – об этом
