моллюсков и даже парочкой пальм вполне сухумского вида.
Океан тоже был обычным – голубым, тихим, бескрайним.
С обратной стороны острова, где человек прошлым днем уже побывал, был виден берег континента.
Километров пять – это как, близко или далеко?
В зависимости от того, как ходят пароходы.
Пароходы здесь ходили хреново.
Не было здесь пароходов.
Первобытный мир был девственно свободен от какой бы то ни было техники, выхлопов и выбросов – вот бы порадовался какой-нибудь «зеленый», окажись он здесь вместе с другими колонистами. Гринписовца бы в первые же секунды съели комары, ну, если бы не съели, то он все равно умер бы без душа и телефонной связи, гамбургеров и рекламных щитов.
Отечественный «зеленый», пожалуй, все же подергался бы.
Интересно, лениво подумал человек, бредя по песку и волоча за ремень «маузер», каково бы было экологисту отбиваться осколочными гранатами от тутошних «леопардов-коллективистов», охотящихся стаями.
Ему пришлось выдержать подобное сражение не далее как вчера.
И пусть «леопарды» были величиной с пуделя – но их было десятка полтора, дымчатых, бешеных и дурных.
На стаю ушел весь запас гранат.
Человек остановился, задумчиво рассматривая огромные вмятины в песке, идущие от моря в глубь пляжа. Тревожно обведя взглядом песчаный берег и далекие волнистые просторы, человек пошел по следу.
Вмятина делала громадную петлю и удалялась обратно в океан. Когда, зло плюнув, человек собирался идти от греха подальше под сень леса, нога его провалилась в подозрительно податливый и рыхлый песок. Радуясь, что не вывихнул лодыжку, он присмотрелся повнимательнее. Сомнений не было – внутри виднелась скорлупа гигантского яйца, только серо-голубого и несуразно большого.
Кряхтя, странник вытащил его на поверхность.
Оно оказалось не тяжелее рюкзака.
Он повертел находку на песке и ничтоже сумняшеся разбил прикладом. Вытекла белесая клейкая жидкость, что-то зацарапалось внутри.
Человек отскочил.
Показалась зубастая голова, змеиная шея и лапы-лопасти.
– Ничего себе… – протянул человек.
С надеждами на обед пришлось распрощаться – жрать какого-то динозавра, пусть и новорожденного, было противно.
– Зря только животину сгубил. Интересно только, какого же размера у него мамаша? Целое лохнесское чудовище? – бормотал он, отступая и гадливо сплевывая, пока маленькая рептилия беспомощно копошилась в песке, свивая длинный хвост в кольца. Тут земля в паре метров от него осыпалась, и на свет выглянуло еще одно такое же чудо, покрупнее.
Оно быстро обтерло слизь, после каковой процедуры от головы до хвоста стал заметен синий, пока еще мягкий гребень, и поползло к морю, загребая ластами и вереща. Затем выполз еще один.
И еще.
Выпущенный
