самым помогу тете Лили!» – сказала себе Гардения, но вспомнила, что ее тетушка вдова.
– Доброе утро, мадемуазель! – раздался голос, и Гардения вздрогнула.
Она обернулась и увидела очень элегантную девушку с острыми чертами лица, в черном платье и изящном, на удивление крохотном кружевном передничке.
– О, доброе утро, – ответила Гардения, слегка озадаченная проницательным взглядом девушки, который, казалось, подмечал все детали ее жалкого туалета.
– Я камеристка ее светлости, – довольно резким тоном произнесла девушка. – Ее светлость уже проснулась, и я рассказала ей о вашем приезде. Она хочет видеть вас.
Нечто в словах горничной заставило Гардению заволноваться. Она делала скидку на свою впечатлительность, но все равно не могла избавиться от ощущения, что новость не очень обрадовала тетушку. Однако времени на раздумья не оставалось.
– Я горю желанием встретиться с тетушкой, – проговорила она.
Выражение крайней надменности не исчезло с лица камеристки.
– Соблаговолите следовать за мной, мадемуазель, – бросила она и направилась через холл к лестнице.
С замирающим сердцем Гардения последовала за ней. Вполне возможно, что ее ожидания не оправдаются и никакой радостной встречи родственниц не будет. В глубине души она не могла не соглашаться с лордом Харткортом: было бы хуже, если бы она отправилась бродить по этим лестницам вчера вечером и бросилась бы обнимать тетушку среди всего этого сумбура за зелеными карточными столами в богато украшенном салоне.
Камеристка поднялась на третий этаж, небрежно постучала, открыла ведущую в комнату дверь красного дерева и пропустила Гардению вперед. Какое-то время ей понадобилось, чтобы привыкнуть к полумраку, который создавали гардины на окнах. Хотя шторы и были раздвинуты, солнечный свет едва освещал комнату и стоявшую в алькове большую кровать, украшенную огромной раковиной, вырезанной из перламутра.
Тут из кровати раздался голос, хриплый и слабый:
– Кто это? Неужели ты, Гардения?
При звуке голоса замешательство и волнение Гардении улетучились.
– О, тетя Лили, дорогая тетя Лили! Это я, Гардения. Я приехала вчера вечером. Надеюсь, что вы не сердитесь. Мне больше ничего не оставалось, абсолютно ничего, только приехать к вам.
Среди подушек произошло движение, и к Гардении протянулась рука, к которой она с благодарностью припала.
– Гардения, деточка моя. Я никогда в жизни так не удивлялась. Я думала, что Ивонна, должно быть, что-то напутала, когда рассказала, что приехала моя единственная племянница. Почему же ты не написала?
– Я не могла, тетя Лили. Мне нужно было уезжать немедленно. Понимаете, мама умерла.
– Умерла? – Герцогиня села, и даже призрачный полумрак, царивший в комнате, не помешал Гардении увидеть выражение ее лица. – Не
