с трудом сдерживает гнев.
– Не имею ни малейшего желания быть юристом и уж тем более той безвольной марионеткой, какой хочет видеть меня отец. К черту все это! Я и так всю жизнь только тем и занимался, что старался угодить ему, обратить на себя его внимание. И что в итоге? Да, отец платит за мое обучение, но только потому, что это было в его интересах. Ты даже не представляешь, в какой он был ярости, когда я отказался поступать в Гарвард.
– Ты мог бы учиться там, если бы захотел.
– Нет, Лил, – Купер помрачнел еще больше, но тут же улыбнулся. – А вот ты бы могла! Ты умница и всегда была отличницей.
– Ты тоже здорово соображаешь.
– Спасибо, но дело в том, что мне все это неинтересно. Я ненавижу то, чем занимался два года.
«Сколько грусти и одновременно злости в его словах…» – подумала Лилиан и вздохнула.
– Ты никогда об этом не говорил…
– А какой смысл? Это было бы перемалывание одной и той же муки. Отец умеет представить все так, будто у меня совсем нет выбора. Только он всегда прав, только он знает, чем нужно заниматься… Но я больше не хочу делать то, что делает Салливан-второй. И я не хочу быть Салливаном-третьим… Только представь, сколько времени я потратил на то, что мне совсем не нужно! В общем, с меня хватит.
– Жаль, что ты не сказал мне об этом раньше, Купер. Мы бы с тобой поговорили, просто поговорили. И ты бы не чувствовал себя таким несчастным.
– Может быть, и так. Не знаю. Просто вся эта затея с самого начала исходила от моих родителей. А для них важно лишь одно – чтобы все было, как у людей.
Лил взглянула на него с искренним состраданием:
– Ты что, поссорился с ними перед отъездом?
– Я бы не назвал это ссорой. Просто я высказал свою точку зрения… и получил в ответ ультиматум. Или я остаюсь на лето в Нью-Йорке и работаю в семейной фирме, или отец лишает меня финансовой поддержки. Он привык давить на меня еще с тех пор, как я был ребенком.
В полном молчании они перебрались через ручей. Тишину нарушал только стук лошадиных копыт.
«Бедный мой Купер!» – думала Лил. Она и представить себе не могла, чтобы ее собственные родители вдруг отступились от нее.
– В итоге ты приехал сюда.
– Я сделал то, что хотел. У меня достаточно денег, чтобы снять квартиру. Если честно, я вовсе не привередлив. В любом случае к матери я уже не вернусь.
В груди у Лил затеплилась надежда.
– Ты мог бы остаться здесь, у бабушки с дедушкой. Работал бы на ранчо. Или снова пошел бы учиться…
Она взглянула в лицо Куперу, и надежда тут же умерла.
– Я больше не вернусь в университет, Лил. Это не для меня. Вот ты другая. Ты давно все распланировала. Что будешь делать, куда пойдешь учиться. Наверное, еще с тех пор, когда встретила пуму, – он улыбнулся, но как-то совсем невесело.
– Я и не знала, что ты так несчастлив, Купер. Конечно, я понимала, что юриспруденция – не твой выбор. Нечестно было со стороны твоего отца…
– Дело
