если мы примем буквально то, что говорит Иисус, – как и следует поступать прежде всего по отношению ко всякому высказыванию того, кто заслуживает нашего уважения. Он говорит: «Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие». Царство Божие, стало быть, не какой-либо твердый, установленный порядок, а нечто живое, приближающееся. Долгое время оно было далеко, теперь приблизилось и находится так близко, что требует принятия. Царство Божие означает, что Бог царствует. Что же должно быть, когда царствует Бог?
Сначала поставим вопрос так: что же фактически владеет нами? Что господствует во мне? Люди – прежде всего. Те, которые со мной говорят; те, чьи слова я читаю; те, с которыми я общаюсь, или те, которые чуждаются меня. Люди, которые дают мне или отказывают, стесняют меня или мне помогают. Люди, которых я люблю, которым я чем-то обязан, о которых я забочусь, на которых я имею влияние. Бог же, напротив, сказывается во мне, несмотря на людей – постольку, поскольку время, которого они требуют, еще оставляет место для Него, – поскольку мое внимание освобождается от их притязаний, – поскольку у меня под их влиянием не возникает чувство, что в действительности Бог вовсе и не присутствует. Бог господствует только в той мере, в какой сознание о Нем может сказаться вопреки людям, сквозь них, рядом с ними… Также и вещи господствуют во мне: те, которых я желаю, – силой этого желания; те, которые мне мешают, – тем, что они мне мешают; те, которые я вижу повсюду, – тем, что они возбуждают, тревожат, занимают мой дух. Вещи вообще – тем, что они существуют и заполняют все пространство, внутри и вовне. Они господствуют во мне, а не Бог. Бог господствует только в той мере, в какой все заполняющая множественность вещей оставляет Ему место: как-то сквозь них или через их границы… Воистину, Бог не господствует во мне. Кажется, что каждое дерево, стоящее на моем пути, имеет надо мной больше власти, чем Он, хотя бы уже только тем, что заставляет меня его обойти!
Но что же было бы, если бы господствовал Бог?
Я бы знал – но не посредством создаваемого с трудом представления, а как нечто само собой разумеющееся, из постоянной живой встречи – Он действительно есть. Он есть Он, прежде всех человеческих понятий и имен. Так, как я вижу цветущее изобилие луга, чувствую его свежесть и когда говорю о нем, то знаю, о чем говорю. Так, как я познаю человека, который встречается мне при хороших или дурных обстоятельствах – его черты, облик, походку, его мировоззрение, силу духа… Бог присутствовал бы в моей душе мощью Своей сущности, как решение, смысл и цель всего… Мое сердце, моя воля познали бы Его как Святого, Который судит все ценности и является смыслом всех смыслов; как Того, Который Один составляет окончательный смысл и все же придает смысл всему, что происходит с людьми при всей конечности всего земного… Его призыв дошел бы до меня, и я узнал бы, потрясенный и преисполненный блаженства, что моя человеческая личность – не что иное как то, каким образом я призван Богом и как я должен ответить на этот зов… Его призывом была бы пробуждена моя совесть, и она познала бы свой долг. И отсюда
