даже на проклятия. Разговор магов, подписавших ему смертный приговор, лишил сил надежней, чем самые сложные заклинания. Он – чудовище. Мутант. Урод. Его будут резать на куски, внимательно изучать и рассказывать потом молодым магам о странном случае мутации. А через десяток лет они даже не вспомнят, о чем им рассказывали. Все верно. Он не человек и не может рассчитывать, что с ним будут обращаться по-человечески. Завтра два мага – молодых и сильных – лишат его сил и перенесут в коллегию. На стол. А там... Интересно, если он останется в сознании, то что в таком случае почувствует, когда его начнут потрошить словно рыбу?
От этой мысли сделалось жарко. Сигмон вскочил на ноги и ударил кулаками в стену. Нет, это невозможно! Невозможно думать об этом! Проклятая метка! Тан размахнулся и ударил себя по животу – по новой черной шкуре, надежно защищавшей от холодного оружия, но бессильной против холодной людской жестокости.
Проклятый колдун! Безумный ублюдок! Да и сам он тоже хорош. Что стоило стать настоящим дезертиром, убежать в леса или осесть в какой-нибудь деревушке? Нет. Он возжелал вернуться в тепло и уют человеческой жизни. Вот и вернулся.
– Эй! – закричал Сигмон. – Стража! Верните магов! Позовите капитана! Эй! Кто-нибудь, будьте вы прокляты!
Никто не ответил. Тан молил, угрожал, льстил, проклинал, упрашивал – впустую. Каменные стены оставались глухи и немы, как и положено стенам темницы. Сигмон кричал до тех пор, пока снова не сел голос. И только тогда, обессилевший и отчаявшийся, он повалился на пол и вжался щекой в холодную стену. Он почувствовал, как внутри что-то сломалось. Что-то хрупкое и тонкое надломилось с тихим звоном и с немыслимым грохотом ухнуло в черную бездну, лишив его последней надежды на спасение.
Теперь он хотел только одного – чтобы завтра заклинание магов сработало как надо и все-таки лишило его сознания. Он не хотел знать, что с ним будут делать и как. Не хотел чувствовать. Тан хотел умереть – прямо сейчас, не дожидаясь, пока его тело устроят на железном столе для опытов. Он уже прошел через это в подвале безумного мага и теперь обмирал от ужаса, представляя, что все это может повториться.
Черное забытье, пришедшее к нему, очень напоминало сон. Сигмон предпочел, чтобы это была смерть, но это оказался всего лишь обморок.
Очнулся он от странного звука, будто провели пальцем по шершавой стене. Сигмон вздрогнул, открыл глаза и замер – почудилось, что рядом кто-то есть. В камере царила темнота, но из маленького окошечка в двери лился ровный свет коридорных факелов.
Тан сел. В камере – никого, да и кто тут может еще быть? Но странное ощущение не проходило. Сигмон знал, что на него смотрят. Он чувствовал это, всем телом, всей кожей чувствовал.
– Кто здесь? – хрипло спросил он.
Никто не ответил. Сигмон невольно поежился, вспоминая темницу Фаомара. Все тот же кошмар: ночь, подземелье и кто-то невидимый, но живой, рядом. Демон?
Вдруг стало темно, и тан чуть не вскрикнул. Окошко в двери заслонили – кто-то заглянул в камеру. Сигмон вскочил на ноги и сжал кулаки, готовясь дорого продать свою жизнь.
