в нашей пещере толкутся, вы их всегда терпеть не могли!
– Пхе! – сестра мотнула оплетенными нитками мелких изумрудов золотистыми косами. – Тогда они были просто так себе мальчишки – твои приятели! А сейчас они – у-у-у! – восторженно взвыв, девчонки разом закатили глаза.
– Моя дочь тоже без ума от этой новой музыки. – Жена старшего мастера плавильного цеха отхлебнула из золотой чаши – над губой у нее остались белые кумысные «усы». – А я вот не понимаю! Хотя надо признать, они здорово оживляют праздник. Будет потом о чем поговорить…
– Этот праздник не для оживления, уважаемая… или как у вас говорят – драгоценная енге! И даже не для «поговорить», – голосом более ледяным, чем сама галерея, на которой они стояли, отчеканила жрица. – Он должен принести пользу!
– Конечно, очень полезный праздник! – наивно согласилась молоденькая светловолосая жена старшего рудничного смотрителя. – Куда б мы иначе новозимние елки выбрасывали? – она указала на уложенную вокруг столба поленницу. Кое-где на высохших иголках трепетали остатки новозимней мишуры. Не замечая побелевшего от гнева лица жрицы, хорошенькая блондиночка повернулась к отцу Хакмара: – Ой, мастер Никтоман, а что за потрясающие игрушки у вас были на елке? Так блестели! Из чего они?
– Это вот у него спрашивайте, – кивнул отец на Хакмара, бросая настороженный взгляд на напрягшуюся жрицу.
– Всего лишь обыкновенный песок, золотая енге. Если его расплавить, получается хрупкое прозрачное вещество, из которого выдуваются отличные елочные игрушки, – довольно улыбаясь, пробормотал Хакмар. Ну любит он, когда хвалят и восхищаются, ну любит! А кто не любит?
– Ой, Хакмарчик, а нам на следующий Новозим сделаешь такие? Ну пожалуйста, миленький, а то мы до сих пор по старинке – рубины с топазами вешаем!
Жрица едко рассмеялась:
– Вам, мастер Никтоман, следовало назвать наследника не в честь Хакмар-батыра – племянника великого Урала, а в честь его сына – изобретательного Нугуша, что научил людей спасаться на лодках во время потопа!
– Енге жрица прекрасно знает историю южных гор, – пробормотал отец.
– И хотела бы, чтоб магнито-горцы знали ее не хуже! По крайней мере некоторые моменты, – отрезала жрица. – Быть может, мы, наконец, начнем?
– Ваш Храм – ваш праздник, – облизывая губы, хмуро буркнул в ответ Хакмар. Он вдруг начал сильно нервничать.
Отец снова бросил на него неодобрительный взгляд, но жрица только усмехнулась и плавно взмахнула рукой. Перекрывая даже грохот Минькиных барабанов, под сводом гигантской пещеры протяжно запели рога. Рокот голосов стих, и люди клана Магнитной горы принялись неохотно стягиваться к сложенному из новозимних елок костру. Рога затрубили вновь – из оставленных по обе стороны костра проходов, топоча сапожками, гурьбой выбежали малыши. Выстроились в две шеренги. За ними с неторопливой величавостью выступил облаченный в плащ из белых птичьих перьев шаман.
