спросил больной.
– Уже.
– Ха!..
– Что?
– А я и не почувствовал.
– Ну уж не говорите, – не поверил Чесноков.
– Нет, я, знаете, вообще ничего не почувствовал, – все больше удивлялся больной. – Очень удачно, очень.
– Вот и все в порядке, – сказал Рубахин.
Больной поднялся и вышел из кабинета, посмеиваясь и крутя головой. Чесноков нагнал его и спросил еще раз:
– Нет, вы действительно ничего не почувствовали? Я интересуюсь, потому что это очень странно, этого не может быть.
– Медицина! – сказал больной и, обращаясь к очереди, посоветовал: – Главное, это не надо обезболивать. Раз! И готово.
Чесноков вместе с ним вышел на улицу. Здесь он сердечно пожал больному руку и стоял, глядя ему вслед, и халат его развевался на ветру.
Из двери выбежал Рубахин:
– Сергей Петрович, вас ждут!
Когда они вернулись в кабинет, в кресле Чеснокова уже сидела женщина.
– Я сейчас, мальчик, подожди еще немножко, – сказал Рубахин своему пациенту и на всякий случай опять занял место за спиной Чеснокова.
– Тогда уж мне тоже не надо делать укола, – попросила женщина. – А то я укола боюсь.
Чесноков опять упал духом и взглянул на Рубахина.
– Может быть, все-таки лучше обезболим? – сказал Рубахин.
– А впрочем, – перебил его Чесноков и взял со столика щипцы.
Он сосредоточился и на минуту стал равнодушен ко всему на свете, кроме сидевшей перед ним женщины. Лицо его было спокойно, и только глаза возбуждены и даже, казалось, веселы. Он наклонил голову, сделал незаметное движение и сказал:
– Все.
– А зуб? – спросила женщина.
– Вот он.
– Что же я мучилась! – воскликнула она.
– Следующий, – волнуясь, позвал Чесноков.
– Видал? – сказал Рубахин своему мальчику, который сидел, по-прежнему стиснув зубы.
Мальчик покачал толовой.
– Что же, я так и буду стоять над тобой целый день?
Мальчик молчал.
Следующим пациентом Чеснокова был я. Мою первую встречу с ним я запомнил навсегда. Он стоял над креслом, в котором я сидел с разинутым ртом.
– Все, можете идти, – сказал он мне.
Я не сразу понял его.
– Как, уже?
– Следующий, – сказал Чесноков.
Он уже не смотрел на меня. Он не совсем понимал, что происходит, но сердце у него колотилось медленно и весело.
Мне надо было уйти, чтобы не мешать ему, а я не мог.
Я остановился в дверях и смотрел.
В кресло усаживался следующий, а Чесноков подошел тем временем к мальчику, который, стиснув зубы, сидел перед Рубахиным, и сказал:
– Ну-ка!
Мальчик поспешно открыл рот.
Чесноков наклонился,
