уже началась, вылившись в цепь локальных конфликтов в Ираке, Афганистане, Сербии, Ливии, Египте, и хоть то были местные войны, убыток исчислялся миллиардами. Демографическая проблема в Китае, Индии и мусульманских странах даже не обсуждалась, там усердно плодили детей и нищету. Что до общества потребления, то ни Европа, ни Штаты не желали жить скромнее, с одной машиной в гараже и одним телевизором в доме. Там продолжался пир, хотя чума уже стояла на пороге.
Внезапно О’Рейли поймал взгляд белобрысого – того, кто устроился в кресле Тома Хиггинса. Острый пристальный взгляд, совсем не подходящий для юного студента…
– Как-то мне попалась книга одного фантаста, – медленно промолвил О’Рейли. – Название меня поразило: «Опоздавшие к лету», почти пророческая фраза… В контексте моего сообщения «лето» можно рассматривать как апогей прогресса на нашей планете, точку зенита, когда могущество науки откроет нам дорогу к звездам и принесет иные чудесные дары. Но сейчас мы блуждаем в сумерках… я бы сказал, мы находимся в эпохе tertia vigilia, на третьей страже перед восходом солнца. Увидим ли мы лето, увидим ли рассвет или окажемся в тупике?.. Это зависит от верного выбора в тот час, когда мы осознаем ограниченность своих ресурсов. Здесь нельзя ошибиться, иначе мы опоздаем к лету. Ошибка равна гибели нашей цивилизации.
Он склонил голову и покинул трибуну. Зал безмолвствовал.
Спустя пару часов Шон О’Рейли сидел в пабе «Кухулин», пил темный «гиннесс» и мрачно размышлял о том, куда подевался его приятель-репортер. Последняя лекция была прочитана, в кармане лежал билет на вечерний рейс в Женеву, и воодушевление, владевшее О’Рейли, покинуло его. Без Хиггинса очередной визит на родину предков казался ему неудачным, и вторая пинта «гиннесса» не могла исправить дело. Он знал Тома как человека пунктуального, преданного своей профессии, водившего если не дружбу, то знакомство со многими великими умами – Пенроузом, Хокингом, Смейлом, Карлом Поппером. Он даже слегка ревновал Хиггинса к этой компании, понимая в то же время, что и сам принадлежит к кругу избранных, к оригинальным мыслителям планеты. Общаясь с такими людьми, Том проявлял неизменную аккуратность, никогда не опаздывал и был точен, как механизм швейцарских часов.
Так где же он?.. Позвонить или отправить письмо?.. Но не будет ли это воспринято как обида? Обида на то, что Хиггинс будто бы обделил его вниманием?..
– Могу ли я присоединиться к вам, доктор О’Рейли? – вдруг послышалось за его спиной.
Он повернул голову. Надо же, белобрысый! Стоит с кружкой пива и явной печалью на лице, словно студент, заваливший экзамен!
Нет, не студент, решил О’Рейли, не студент и далеко не юноша, просто выглядит моложавым. Но вблизи заметно, что ему за сорок – волосы чуть поредели, у глаз морщинки, держится уверенно. Словом, не мальчик, но муж! И этот его джемпер… вернее, надпись на джемпере… похоже, славянская кириллица… Серб?.. Болгарин?.. Может быть, он что-то знает о Хиггинсе?..
– Садитесь, –
