конуры стоят у каждого дома, из некоторых даже морды выглядывают, но ни одна не высунула даже носа и не подала голоса. Впервые вижу, чтобы деревенские псины при виде незнакомцев не лаяли. Не старосты ведь они стесняются.
Я прислушался к энергии, окутывавшей деревню. Нет, никакого колдовства здесь не творили, иначе по тонкому миру гуляло бы эхо чужой воли. Кусочек хрусталя, висящий на цепочке у меня на шее, согласно молчал. Что ж, пойдем по другому пути.
– Лас, скажите, а что это у вас собаки притихли? Даже из конуры не вылезают?
– Знамо дело, когда Марьяна пропажу козы обнаружила, тут такой дым коромыслом пошел – не то что собаки, половина деревни попряталась. Особенно когда она с Глафьей сцепилась, а вторая половина деревни (бабы, все зло от них) начала масло в огонь подливать. Да что там говорить, сейчас сами увидите. – На этой оптимистичной ноте разговор увял, и я снова принялся разглядывать окрестности.
В меру грязная улица вскоре расширилась до относительно чистой площади, на которой располагались главные здания любой крупной деревни: дом старосты, молельня и трактир. Из дома старосты доносились разноголосые вопли.
– Вот и приехали, ваше магичество. Подождите минутку, я сейчас, сейчас… – И Лас с удивительной для своего телосложения прытью скрылся за тяжелой дубовой дверью. Через несколько секунд вопли стихли.
Пока Лас наводил порядок внутри своего маленького королевства, я рассматривал то, что можно рассмотреть снаружи. Хороший дом: большой, крепкий и уютный. По желтым ставням любовно вырезаны Солнца-обереги и огненные петухи, призванные отогнать от жилья мелкую нечисть. На крыльце мирно умывается большая полосатая кошка. Перипетии хозяйской жизни ее, по всей видимости, волновали мало.
Дверь распахнулась, из нее вылетел паренек лет десяти, сцапал Соловку за повод и потянул в сторону хозяйственных построек. Я подхватил из телеги сумку и вопросительно оглянулся на дверной проем, в котором появился взъерошенный староста.
– Заходите, господин кудесник, они уже того, готовы. К дознанию.
В просторной горнице толкался десяток человек: две спорщицы, одинаково всклокоченные и красные тетки преклонных лет, монументальная женщина, ведущая себя как хозяйка дома, – видимо, жена Ласа, и семь разномастных личностей мужского пола, в которых я определил свидетелей судебного разбирательства из числа уважаемых селян. Несмотря на не слишком приятные обстоятельства, все они, даже пострадавшая, млели от такого диковинного развлечения, как «маг на выезде» – строго говоря, такое не во всяком городе увидишь: мало нас, – и возможностей быть в центре событий.
Предложенный старостой табурет я проигнорировал – сколько дел разобрал, но так и не понял, в чем удовольствие сидеть, когда собеседники стоят – через двадцать минут шея зверски затекает, а еще через полчаса кажется, что ты инвалид и голова останется в таком положении до конца жизни. Так, тетки оправляются
