кочевряжься, он тебя озолотит, у него в руках весь Сыктывкар.
Максим вышел из дома, открыл калитку под взглядами замолчавших парней. Напрягаться не хотелось, поэтому он сделал попытку разойтись хитро-мирно:
– Маша, что стоишь, заходи, все уже за столом.
Девушка поняла его замысел, улыбнулась.
– Не пускают вот.
Максим оглядел мордоворотов, наряженных совершенно специфически, по-военному, в берцах, но без курток.
– Ребятки, пропустите девчонку.
Широкоротый сжал кулак, лизнул костяшки. Он явно был не прочь размяться.
– Она шла мимо.
– Её дом рядом, тётки ждут приглашения. Кстати, кто вы такие? Что-то не припомню вас среди местного населения.
Парни переглянулись.
– Мы охраняем территорию, – сипло проговорил лопоухий.
Широкоротый заржал.
На крыльцо вышел Пахомыч, из-за его плеча выглянула Евгения Евграфовна.
Максим покосился на них, вышел на улицу, взял девушку за руку, повёл к дому. Проходя калитку, спиной почуял движение широкоротого, взял т е м п, подхватил с земли лежащую штакетину и подставил под удар амбала.
Раздался треск. Штакетина переломилась пополам.
Широкоротый охнул.
Максим оглянулся, аккуратно закрыл за собой калитку, сочувственно качнул головой:
– Осторожнее кулаками-то махай, паря, без руки остаться можно.
– Да я тебя… – рванулся к нему широкоротый.
Лопоухий удержал его за плечо.
– Успокойся, Петро, тут ещё тёлки есть, чо к этой вязаться. В следующий раз пригласим.
– Советую обходить и её, и всю деревню, – сказал Максим спокойно, катнув желваки. – Не ровён час, гробы придётся в Сыктывкаре заказывать.
– Чо ты сказал?! – удивился лопоухий.
– Чо слышал.
Максим взял девушку под локоть, повёл к дому, прислушиваясь к шуму за спиной. Но «охранники» не рискнули затевать прямую ссору с жителями хутора, потопали прочь, прошипев:
– Мы тя ещё встретим, долбон!
– Не знал, что ты долбон, – пошутил Пахомыч, когда все прошли в горницу. – Не зазорно?
– Пусть говорят что хотят. – Максим оценивающе поглядел на девушку, не испытывавшую никакого страха; вблизи она показалась ещё более милой и домашней, серо-зелёные глаза сверкнули пониманием и признательностью, хотя в их глубине прятались уверенность и сила. – Извините, пришлось сманеврировать. Не люблю скандалов и драк.
– Я поняла, – кивнула она с прежней располагающей улыбкой. – Не все рождаются драчунами.
Пахомыч сделал движение, но Максим отрицательно мотнул головой: мол, не вмешивайся.
– Да уж, у каждой Машки свои замашки. Одна любит чашки да ложки, другая пряжки да серёжки. Кстати, как вас зовут?
Девушка засмеялась.
– Ольгой
