электрический разряд, острый приступ страха. Но я все-таки пробормотала:
– Ну, раз собрался – значит, пусть себе едет…
– Ты что, не понимаешь, Варвара, что им ни в коем случае нельзя встретиться?
Теперь я в голосе Петренко услышала слабый, но отголосок того, чего я еще никогда в его речах не слыхивала (а в очах не видывала). А именно – страха.
– Все равно вероятность очень мала, – проговорила я, – в Энске населения тысяч двести живет. А то и триста.
– А если у них есть… – начал было полковник, но оборвал себя и сказал достаточно жестко: – Короче, чтобы эти двое повстречались, нельзя допустить ни при каких обстоятельствах. Ни за что. И я тебя уполномочиваю на применение любых методов. Вплоть до… – Пауза, тяжелое дыхание в трубке, а затем: – Вплоть до физического уничтожения.
– Значит, я должна ехать следом за Даниловым?
– А ты сомневалась?
– Он знает меня в лицо, товарищ полковник.
– А ты не светись. И потом: что, я тебя должен учить искусству маскировки?.. В общем, выезжай немедленно. Я попрошу заказать тебе билет на самый ранний утренний рейс.
Алексей Данилов
Я напрасно внушал себе, что мой вояж в Энск – это ПРОСТО ПОЕЗДКА. Одна из многих. Обычные гастроли, и ничего более.
Что ошибался, я понял, уже сходя с трапа. В тот момент, когда миновал стюардессу, дежурившую у люка, сказал ей «спасибо» за полет, ответил на ее резиновую улыбку – и ступил на первую ступеньку лестницы.
Я почувствовал родной запах. Он проник в меня. Теплый и влажный воздух. Аромат полыни. Благоухание, знакомое мне с детства. С самых первых моих лет.
И еще – родной пейзаж. Пустое, как стол, летное поле, а дальше – кусок степи с выжженной на солнце травой. И еще дальше – море: синяя полоска.
И, мгновенно, вспышкой: я бегу по берегу, а навстречу мне – мама. Я, наверно, маленький, потому что вижу ее снизу вверх. А она улыбается и простирает ко мне руки. А за ее спиной – удаленной полоской, как сейчас – море.
– Ну, проходите же! – вырвал меня из забытья возмущенный голос за спиной. Картинка, необыкновенно ясно вспыхнувшая перед моим внутренним взором, исчезла, вибрация погасла, я побежал по трапу вниз, чтобы не задерживать нетерпеливую женщину позади меня, а также прочих пассажиров.
Я забрался в автобус, заполненный людьми и вещами, и, боясь, что на меня опять нахлынет, постарался сконцентрироваться на постороннем.
Вот, к примеру, девушка. Надо просто избегать с ней контакта глазами и молвить что-нибудь нейтральное:
– А здесь совсем теплынь. Наверное, купаться можно.
Девушка отвернулась. Посадка ее головы выражала легкое высокомерие. Она находилась еще в том юнопровинциальном возрасте, когда всякие обращенные к ней слова мужчины воспринимаются как попытка кадриться. Потому и отвернулась, что мои потуги показались ей недостаточно впечатляющими. Я мог посмотреть ее, понять и обнаружить, какие, например, мужские слова и поступки подействуют на нее бронебойно,
