вырвало бы меня», – подумал Владик, натягивая хирургические штаны. Он шел на секцию в первый раз в жизни.
– Пойдемте, – сказал он Ризкину и незаметно сунул в карман пачку ментоловой жвачки. Михаил Борисович, выходя, галантно пропустил его вперед себя в дверь кабинета. Они долго шли по коридору, и, пока шли, Владика вдруг осенило:
– Послушайте, Михаил Борисович, а вы туберкулезом тоже при вскрытии заразились?
– Что?
– Ну, наверное, вскрывали больного туберкулезом и не знали об этом…
– О чем вы, мой юный друг? – как можно дольше тянул паузу Ризкин.
– Ну, о том, что он болен… Не все же больные знают, чем они больны?
– И не могут рассказать о своей болезни доктору, лежа на секционном столе…
– Нет, ну я серьезно!
– И я серьезно. Если до секции бывали случаи, когда пациент еще мог встать с секционного стола и что-то рассказать, то после секции – уже никогда…
– Ну, не шутите, Михаил Борисович!
– А я не шучу. Вон, в газетах все время печатают случаи: «…пациентка такой-то больницы внезапно очнулась и, к своему ужасу, обнаружила себя в морге. Она встала с секционного стола и пошла к дверям. Все, кто в это время был в секционной, попадали в обморок».
– Ну это-то как раз, я понимаю, газетная утка… А вот насчет туберкулеза вы так и не ответили.
– Почему это утка? – вытаращился на Владика Михаил Борисович. – Сейчас придем, а наша пациентка… У нас ведь пациентка сегодня?
Владик заглянул в историю болезни, которую держал в руках, и растерянно сказал:
– Да…
– Ну вот, мы к ней подойдем, а она как затрясется, как завоет…
Владик аж передернулся:
– Хватит вам меня пугать Михаил Борисович…
– А насчет туберкулеза, – сказал Ризкин, – действительно, я тогда много вскрывал больных с туберкулезом. Они его из лагерей привозили и с этим туберкулезом еще потом лет двадцать-тридцать жили. И я, конечно, мог бы заразиться от них, но заразился скорее всего от своего приятеля, с которым мы вместе пили, курили и гуляли по девочкам дни и ночи напролет. Но и то, я думаю, не заразился бы, если бы у меня конституция была другая.
– А… у меня, как вы думаете, конституция какая? – опасливо спросил Владик.
Михаил Борисович серьезно на него посмотрел:
– Честно тебе скажу – не знаю. А впрочем, есть для тебя разница, чем лучше заразиться – СПИДом, сифилисом, туберкулезом или триппером?
«Триппером вроде бы безопаснее», – подумал Владик.
– Ох, видно действительно ты патанатомию совсем не знаешь, – покачал головой Ризкин. – Придется с тобой серьезно заниматься. – Они очутились перед плотно закрытой дверью с надписью «Секционная № 1». Владик остановился.
– Открывай дверь, пришли, – замогильным голосом сказал Михаил Борисович. Владик постоял секунду и открыл дверь.
