«Меня зовут Милена Казанцева. Я родилась 23 августа 1987 года».
Бабушка Зоя запомнила себя семнадцатилетней девушкой, веселой и улыбчивой. Это был первый год, когда она научилась улыбаться не только губами и глазами, но и сердцем. Ее сердце пело.
Из глухой деревеньки она с небольшим стареньким чемоданчиком, в котором одиноко лежало платьице ни разу не надетое, ждущее особого праздничного случая, теплые вещички и сборник рассказов Чехова, набитый засушенной листвой вишни, смородины и яблони, отправилась «в город» – Михайловск. «В город» уже уехали многие молодые ребята; они возвращались в отчие дома другими людьми – в их жестах и во взгляде начинала предугадываться учтивая прохладность, присущая городским жителям, или же от них приходили настоящие письма с марками и городскими адресами, которые зачитывались Зоей перед всей деревней под всеобщее изумление.
Зоя тогда работала в школьной библиотеке: следила за порядком, протирала полки, расставляла книги, переставляла их с места на место, выдвигая сочинения Пушкина, «Войну и мир» Толстого, полные советского духа стихи Горького и Маяковского на передний план и бросая горький взгляд в узкую кладовую, где пылились коробки с произведениями сомнительных, не вызывающих доверия авторов, дожидавшихся поры, когда оттепель зашагает по улицам страны. Иногда за Зоей прибегал мальчуган, и вдвоем они неслись сломя голову, потому что к кому-то пришло письмо и его необходимо прочесть. Зоя вставала в самый центр зевак, брала письмо и читала громким, но срывающимся от стеснения голосом достижения «уехавших в город». От каждого прочитанного городского словечка, написанного городским почерком, в голове зарождались мысли, которые пока еще страшно произнести вслух.
В 1954 году она решилась. И перебралась все-таки в Михайловск, совсем недалеко от знаменитого Новосибирска, в который все ездили смотреть на вокзал – на загадочную железную дорогу и черные от смоли и копоти поезда, гудящие так звонко-звонко, что с непривычки закладывало уши. В деревне остались мать и младшие братишки, уже учащиеся в младших классах и босиком рассекающие пыльные деревенские дороги.
За Алексея Казанцева, военного офицера старше ее на пятнадцать лет, бабушка Зоя вышла по большой любви. Его стройный, крепкий и высокий стан сразу же напомнил ей отца, еще не ушедшего на фронт. До того дня, когда отец вернулся с поникшей головой и посеревшим лицом из военкомата, она помнила его живым, сильным, с загорелыми руками. Он возвращался с колхозных работ поздно, под ночь, мать выливала воду из ведра ему на руки, и он смывал с себя мучительную усталость. Потом он, еле держась на ногах, но находивший в себе остаток сил, подхватывал на руки маленькую Зойку и подкидывал, подкидывал, подкидывал ее к низкому потолку. От него всегда пахло соленой пылью и свежескошенной травой. После его возвращения с войны она помнила, что папа только болел,
