Отношения Джона с Йоко Оно, как утверждает Джулиан, развели отца и сына, и воздвигли между ними стену. «Я ужасно был зол на отца, – пишет Джулиан, – за то, что те мир и любовь, к которым он повсюду призывал, обошли меня».
Тем не менее, Джулиан говорит об отце, как о светлом человеке, которого засосала черная дыра. Он признается, что в его отношении к Джону любовь часто сменялась ненавистью.
«Хотел бы я знать, как у нас все сложилось, если бы он был сейчас жив, – пишет Джулиан. – Думаю, все бы зависело от того, кто бы он был: Джон Леннон – мой отец или Джон Оно Леннон – заблудшая душа, которой манипулируют».
Далее Джулиан говорит: «У меня есть брат, и я безгранично люблю его и надеюсь, что он сможет победить судьбу. В одном Шон может быть уверен: у него есть старший брат, который на его стороне до самого конца, что бы ни случилось».
Оставив дела семейные, обратимся к пластинке Джулиана, в работе над которой ему помогал ряд опытных музыкантов: саксофонист Майкл Брекер, басист из ансамбля Майлса Дэвиса Маркус Миллер, исполнитель на клавишных Питер Вуд, на гармонике играл Жан «Тутс» Тилеманс, продюсером выступил Фил Рамоне. Сам Джулиан во время записи пел, играл на бас-гитаре, клавишных инструментах, электронных ударных «Симмонс» и перкуссии.
Анализируя пластинку, музыкальные критики отмечали, что смысл песен, их композиционно-содержательная основа, самостоятельность интерпретации, современное звучание и, наконец, драматургия диска доказывают, что прямое родство и музыкальное наследование налицо. Итак, во-первых, это был исходный творческий пункт и, во-вторых, проистекающий из этого поиск собственного стиля. Джулиан не стал скрываться под псевдонимом, не надел маску. Кое в чем его можно спутать даже с отцом, сравните, например, «Well I Don’t Know» с песнями из альбома Джона «Стены и мосты». А многое из того, что называется мастерством композитора, он не только унаследовал от отца, но и правильно выучил – «Too Late For Goodbyes».
Конечно, сочиняя собственные баллады, Джулиан имел определенные сомнения. Многое, уже занесенное на нотный стан, он бросал в мусорную корзину. Разумеется, он думал и о том, чтобы создать совсем другую музыку. В одном из интервью, появившихся после выхода альбома «Валотт», Джулиан Леннон так вспоминал об этом процессе:
«Я начал писать песни. Сначала они были слишком сложными и в конце концов ни к чему не вели. Тогда я снова прослушал соло-альбомы отца. Это открыло мне глаза: песни были четко направлены, в них было искреннее чувство, характер… Мой отец всегда казался мне старым мудрецом. Я многому у него научился: ну, хотя бы тем, что просто наблюдал, что он делал и как. Я, конечно, еще не тот, кем был он. Прежде всего это касается его политических взглядов. Для этого я слишком молод. Но я из того же дерева, поверьте мне».
Как же продолжится жизнь Джулиана, сможет ли он «roll over» великого отца? Что ж, поживем увидим.
Майкл
