чтобы задержать ее хоть на минуту.
Но гостья, похоже, не торопилась.
– Не знаю, – лениво ответила она, удобнее устраиваясь на стуле. – Я еще не решила. А теперь моя очередь задавать вопросы.
Фарид кивнул.
– Это справедливо. Я готов.
– Расскажите мне о себе. Почему вы уехали из Петербурга? Не любите городскую жизнь?
Он пожал плечами.
– Если бы я знал! Так… потянуло вдруг на просторы. Здесь мне как будто не хватает чего-то… да и скучно! Мелководье…
– Что?
– Мелководье. – Фарид пояснил: – Настоящая океанская рыба уходит на глубину, в синюю бездну. Там ее стихия. Есть где разгуляться… А мелкая вода привлекает мелкую рыбешку.
– Вы рыбак?
– Немного. Плавал на «Хабаровске» – это такое большое рыболовное судно. Охотился, лес сплавлял, одно время на приисках работал. Наверное, искал себя. Да так и не нашел! Вернулся в родной город, тоскую по морю, по степным просторам… нигде не могу обрести покоя. Странник я… Или заблудился. Теперь вот ищу дорогу, а спросить некого.
Анна молчала, ждала продолжения. Но Гордеев ушел в себя, замкнулся.
– А почему вернулись? – спросила она.
Гордеев махнул рукой. В раскрытое окно влетела оса и, жужжа, устремилась к фруктам в вазе.
– Глупо получилось. Повел себя, как это насекомое! На сладкое потянуло… Только человек не оса, с него спрос другой.
– Женщина? – догадалась Анна Наумовна. – Красивая?
– Как утренний рассвет, – мечтательно произнес Фарид. – Только не любил я ее. Спали вместе – это было. Но… оказывается, секс и любовь – разные вещи! Грустная получилась история…
– Мне пора, – гостья встала и подошла к Фариду, легко коснулась губами его щеки. – Я была рада вас увидеть. Надеюсь, что смогла быть полезной. Думаю, мы еще встретимся. Хотя…
Гордеев опомнился, когда уже хлопнула входная дверь.
«Я ее даже не проводил! – запоздало спохватился он. – Столбняк на меня нашел, что ли? Застыл, как истукан. Вот черт! Неудобно…»
Его даже не радовали деньги, оставленные Анной Наумовной. То есть, это, конечно, хорошо, но… Фарид отчего-то расстроился. С горя выпил всю бутылку и сидел, следя глазами за летающей по комнате осой, пока в квартиру не ворвалась взволнованная Кора Танг.
– По какому случаю пьянка? – возмутилась она. – Что с тобой?
– Я оса… – сказал Гордеев, поднимая на нее мутные, больные глаза. – Ты понимаешь?
– Понимаю! – она со злостью схватила со стола пустую бутылку и бросила ее в ведро. – Приходила твоя благодетельница?
– Угу. – Фарид кивнул головой в сторону сумки. – Вон деньги.
Кора открыла молнию и ахнула. Никогда в жизни ей не приходилось видеть такое количество американской валюты.
– И это тебе за красивые глаза?
Гордеев молчал. У него болело сердце, ныло, как перед неизвестной
