ы сердца, баронессы Клары фон Холлинген.
Чуть ли не до самого рассвета рыцарь ублажал слух своей дамы рифмованными строками о горячей любви и пел ей нежные канцоны под аккомпанемент одного из своих воинов, умело владеющего не только мечом, но и лютней. Дама слушала его, закатывая глаза и млея от удовольствия. Но он сам, что он-то получил от этого томительно долгого вечера? А ничего. Даже пальчики ему не дала поцеловать добродетельная баронесса, не говоря уже о губках. Может быть, он неправильно выбрал себе даму сердца, ошибся? Другие рыцари вон похваляются сладкими ласками и безумными ночами, которыми одаривают их избранницы. Они, конечно, моложе его, но не хочется думать, что намного привлекательнее. Ведь он и сам мужчина хоть куда.
И герр фон Зенинцвейг приосанился, гордо подняв свой крючковатый нос, уютно устроившийся между маленькими бесцветными глазками.
Позади лениво трусил на своём мерине его оруженосец Мартин, сопливый мальчишка, по сути дела, однако очень шустрый. Вот он получил вчера всё, что хотел. Улестил своими нежными взглядами камеристку баронессы, Гретхен, и полночи прокувыркался с ней в комнатушке за залом. А теперь жмурится на солнышке, как сытый кот, наигравшийся с мышкой до полного изнеможения.
А солдаты в арьергарде, воины его отряда, те просто спят на ходу. Они-то всё то время, что он изнывал у ног своей прелестницы, в кости играли с её охранниками, и небось сейчас кошели у них на поясе потяжелели. В этом они мастаки.
Рыцарь фон Зенинцвейг потрогал рукой кошель на собственном поясе и удовлетворённо улыбнулся – там всё было в полном порядке.
И вдруг тишина утреннего леса разлетелась вдребезги. На дорогу внезапно выскочила из придорожных кустов молодая лань, изящная и лёгкая. Конь рыцаря от неожиданности шарахнулся в сторону, зазвенели доспехи, а сзади раздался дружный хор грубых мужских голосов – его воины сразу пробудились и вошли в азарт. Вот тут бы и конец настал неосмотрительному животному, но следом на дорогу выбежала не менее изящная и совершенно очаровательная девушка в платье, открывающем взору прелестные очертания молодого гибкого тела. Она замерла на миг, а потом устремила на рыцаря умоляющий взгляд голубых, как летнее небо, глаз.
Рыцарь тоже замер, очарованный этим восхитительным зрелищем, и невольно облизнул губы.
– Не убивайте мою Гриль, господин, прошу вас, – взмолилась девушка нежным как перезвон лесного ручейка голосом. – Она ведь совсем ручная.
И девушка обняла животное, наклонившись и ещё больше открыв взгляду ошалевшего рыцаря упругие белые полушария.
Рыцарь облизнулся ещё раз, и в его бесцветных глазках начало разгораться жёлтое волчье пламя.
– А ты кто же будешь, красавица? – хрипло спросил он.
– Я Нельда, господин, дочь местного лесника, – ответила девушка и скромно потупилась.
Герр фон Зенинцвейг весь задрожал при виде такой скромности.
– Конечно, я не трону твою лань, Нельда, раз ты просишь, – уже более твёрдо проговорил он, подхлёстываемый разгорающимся как лесной пожар, желанием, – но я хотел бы познакомиться с тобой поближе. Не погулять ли нам немного в лесу?
– О! – смутилась красавица. – Это такая честь для меня.
И она улыбнулась рыцарю, продемонстрировав очаровательные ямочки на щеках.
Мужчина лихо соскочил с коня, бросив поводья облизывающемуся Мартину (вот наглец, ему ещё мало!), взял красавицу за руку и увёл в лес.
Лань куда-то делась, а воины, спешившись, с превеликой охотой расположились на отдых – ждать-то придётся долгонько, по всему видно.
Часа два прошло, не меньше, как из леса появился герр фон Зенинцвейг. Он слегка пошатывался на ходу, но выглядел чрезвычайно довольным и весь сиял. Девушка шла за ним всё так же скромно, только волосы её были слегка растрёпаны, а платье помялось.
Через полчаса красавица осталась уже одна на дороге, а вдали затихал стук копыт продолжающего свой путь отряда всадников.
И тут придорожные кусты раздвинулись, побеспокоив монотонно жужжащих пчёл, и на открытое пространство вышел молодой мужчина, темноволосый, среднего роста, но широкоплечий и крепкий. Он окинул девушку внимательным взглядом.
– Всё в порядке, Нельда? – спросил.
– Ну конечно, Ганс, – нежно ответила она. – Как всегда.
– А его кошель?
– Остался при нём, – усмехнулась красавица. – Правда, теперь в нём вместо монет плоские круглые камушки.
И она задорно рассмеялась.
Теперь и мужчина, которого назвали Гансом, позволил себе улыбнуться.
– Давай, – протянул он руку.
– Не так скоро, милый, – чуть
