моей не особо приятно было сидеть в городе, – полагал внимательный супруг, – ибо она мечтала о набросках где-нибудь в полях, но что делать, надо было бы ей не выходить за меня…».
Несчастный Володя Чехов, уже как будто бы смирившийся с судьбой, попытался найти утешение в объятиях Олиной сестры Ады. Но напрасно, приступы ревности по-прежнему терзали его.
Безнадежно влюбленный юноша бросил свой юридический факультет и с тех пор с утра до ночи стал пропадать в театре, куда его пристроили (опять-таки благодаря фамилии) на какую-то должностишку, кем-то вроде статиста или декоратора. Ему было все равно, лишь бы иметь возможность чаще видеть Оленьку. Но она его по-прежнему не замечала.
Финал романтической истории оказался трагичен. Прямо в театре во время спектакля в Мишиной гримерке и из его же браунинга (словно помня предостережение Антона Павловича) Володя Чехов застрелился.
Было заведено следствие. Хотя Миша в момент смертоубийства находился на сцене, свидетелями чему был и переполненный зрительный зал, и все актеры, с него все же взяли подписку о невыезде. А Оля еще долго потом обнаруживала в своей комнате в самых неожиданных местах тайные любовные записочки от Володи.
Очень может быть, тот роковой выстрел и заставил Ольгу принять окончательное решение: бежать отсюда, из Питера, из России. И как можно скорее. Но, прежде всего, от Михаила. Они развелись в декабре 1917 года.
Великую революцию, происшедшую в России, молодые даже не заметили, проворонили. Все проходило мимо, мимо, мимо…
Москва, 1918 год
…Было такое ощущение, что голова гораздо тяжелее всех прочих частей тела. Во всяком случае, кое-как встав с постели, он запнулся о ковер и едва не грохнулся на пол: чугунная башка тянула в сторону. А ведь еще надо доковылять до столика, на котором мать должна была оставить спасительную бутылочку сельтерской…
Сделав глоток-другой, Михаил горестно вздохнул: вот ведь черт, опять вчера надрался. Огляделся по сторонам. Слава богу, никто из вчерашних гостей на ночлег не остался. Даже той, которую он представил домашним как «добрую девушку с теннисного корта», не было. За-ме-ча-тель-но.
Заметив валяющиеся на полу скомканные листы бумаги, он заставил себя совершить очередной подвиг: наклониться и поднять их. Ба, знакомый текст. Надо же, уцелел. Наверняка вчера он пытался читать свой опус этим паршивым шлюшкам, которых после спектакля подхватил на выходе из театра.
«Вечер. После долгого дня, после множества впечатлений, переживаний, дел и слов вы даете отдых своим утомленным нервам. Вы садитесь, закрыв глаза или погасив в комнате свет. Что возникает из тьмы перед вашим внутренним взором? Лица людей, встреченных вами сегодня. Их голоса, их разговоры, поступки, движения, их характерные или смешные черты. Вы снова пробегаете улицы, минуете знакомые дома, читаете вывески… Вы пассивно следите за пестрыми образами воспоминаний проведенного дня.
Но вот незаметно для вас
