бывших звезд балета, артистов театра, кино, режиссеров, деятелей культуры или их близких родственников. От хорошей жизни сюда никто не попадал – большинство были одинокими и нездоровыми. Даже те, о ком могли позаботиться родные, по обоюдному согласию все же предпочитали доживать свои последние дни отчего-то именно здесь.
Здешний пансионат сложно было назвать домом престарелых. У каждого постояльца была своя маленькая однокомнатная квартира с небольшой кухней и крошечным санузлом. Условия проживания были достаточно лояльными. Разрешалось практически все – приводить посетителей, не приходить на завтрак, круглые сутки смотреть телевизор. Нельзя было только оставлять на ночь гостей и обивать двери дерматином. Все двери в корпусах были сделаны из тонкой фанеры и носили одинаково голубовато-серый цвет. На каждой двери был наклеен номер квартиры. Типичная система домов гостиничного типа, но по сравнению с ужасающими условиями полуразваленных домов для престарелых здешние аккуратные два корпуса можно было смело назвать хоромами.
Кормили «бывших» четыре раза в день. Ворчливые в силу возраста и зарплаты, но вполне добродушные нянечки приходили убираться два раза в неделю, и это было нормально. Уберутся, тут же автограф попросят на память. Старая звездная гвардия, кто знает, сколько им еще осталось? А тут похвастаться перед своими можно – убралась, да посплетничали еще с Народной, та фотокарточку подарила, слова хорошие написала…
Конечно, за обслуживание и проживание нужно было платить, но, как правило, пенсионерам помогали театральные профсоюзы. Те, кто не попадал под льготы или не обладал весомыми заслугами перед родиной и искусством, платили сами. Или сдавали свою московскую квартиру, или же помогали родственники.
Роза Витальевна по паспорту была Оксаной Витальевной Симбирцевой. Но имя свое девушка с детства не переносила. «”Кс-кс”, так кошку подзывают», – дразнила она сама себя и мечтала о звучном сценическом имени. Еще студентке, учащейся Вагановского балетного училища, яркое имя Роза принесло первый успех. На последнем курсе станцевала она отрывок из балета «Гибель Розы», и ее выступление комиссия назвала безупречным. Юную балерину поздравляли, осыпали цветами, сокурсницы прикусывали губки, парни галантно целовали ручки, а педагоги прочили большое будущее. С тех пор друзья и однокурсники стали называть ее Розой, и это имя стало творческим псевдонимом.
А она действительно была похожа на розочку. Бутончик розовый. Невысокая, складненькая, узкое личико, большие глаза из семейства газелей и роскошная царственная осанка. Настоящая Роза.
С годами она не то чтобы постарела. Скорее, вдвое уменьшилась. Усохла.
«Я как засушенный цветок между страницами любовного романа», – говорила Роза своей соседке актрисе Ладе Корш.
Кроме общей квартирной стены, их с Ладой объединяли ежедневные чаепития, больные суставы и бесконечные разговоры о мужчинах. Физическую боль женщин научила терпеть профессия. Травмы,
