угрызения совести. Вот ведь паршивка! Совсем со своей ревностью сбрендила, три дня любимого нет, а она и ухом не ведет. Надо было сразу тревогу бить, полицию на уши поднимать, а не высиживать, упиваясь обидой.
До утра Нина просидела на кровати в спальне второго этажа. Она слышала, как завел двигатель таксист, как отъехала машина. Слышала, как яростно лаял соседский пес, потревоженный шумом двигателя. Как недовольно ворчал сосед, во всеуслышание проклиная полуночников, которым нечем больше заняться, как только соседей по ночам будоражить. Слышала, как тикал допотопный будильник на прикроватной тумбочке, отмеряя секунды, но сдвинуться с места заставить себя так и не смогла. Как не смогла отогнать и страшные картины, вереницей проносящиеся в растревоженной запоздалым беспокойством голове.
В восемь утра пошла по соседям. Как и предполагала, никто Николая не видел с тех самых пор, как они две недели назад, закрыв калитку на замок, отчалили в город. Серый автомобиль тоже не заметили. Ни у дачи, ни в окрестностях. Место здесь было не особо популярное, чужаков немного, так что в словах соседей Нина не сомневалась. Вернулась в дом, закрыла дверь на замок и отправилась на автостанцию. Доехав до города, позвонила на работу и сообщила о том, что берет отгул. Ворчание начальника просто проигнорировала. Сказала, у меня форс-мажор, и сбросила вызов. После этого пару минут просидела в задумчивости, потом снова достала телефон и сделала то, что должна была сделать еще три дня назад.
Она позвонила в полицию, но не в дежурную часть, а своему давнему знакомому, Валере Жаворонкову. Он служил на Петровке, в информационном отделе при Московском уголовном розыске. Кому звонить, если не ему? Надеяться на оперативность доблестной полиции лучше, когда уверен, что свой человек станет их подгонять, так считают многие россияне, и Нина в этом вопросе исключением не являлась.
Спустя две недели после звонка Жаворонкову Нина сидела на скамейке парка на Страстном бульваре, возле памятника Владимиру Высоцкому, и ждала возвращения Валерки. Час назад они встретились здесь для того, чтобы обсудить план дальнейших действий. По сути, обсуждать им было нечего. Заявление о пропаже Николая Паранина, тридцатидевятилетнего страхового агента, у них приняли сразу. Погоны Жаворонкова сделали свое дело, отфутболить Нину не посмели. Но это было практически единственное их совместное достижение. Регистрация заявления прошла быстро, показания с Нины снимал опытный сотрудник, так сказал ей Валера, но результатов и по сей день от этих действий не было никаких.
К моменту сегодняшней встречи Нина дошла до отчаяния. Она цеплялась за рукав форменной рубашки своего друга и, размазывая по щекам слезы, твердила одно и то же, как заведенная:
– Валера, помоги! Помоги, Валера!
Валерка сперва растерялся, начал неловко гладить Нину по волосам, в надежде, что истерика пройдет. Но это простое действие только усугубило ситуацию. Нина вконец разнюнилась, и остановить слезы ей оказалось уже не под силу. Валерке пришлось бежать в магазин, покупать коньяк и воду без
