чинают наливать.
В оформлении книги использованы наскальные рисунки древних евреев
Третий иерусалимский дневник
Я лодырь, лентяй и растяпа,
но вмиг, если нужен я вдруг,
на мне треугольная шляпа
и серый походный сюртук.
Все, конечно, мы братья по разуму, только очень какому-то разному
Мы проживали не напрасно
свои российские года,
так бескорыстно и опасно
уже не жить нам никогда.
1
Идеи равенства и братства
хотя и скисли,
но очень стыдно за злорадство
при этой мысли.
2
Наш век имел нас так прекрасно,
что мы весь мир судьбой пленяли,
а мы стонали сладострастно
и позу изредка меняли.
3
По счастью, всё, что омерзительно
и душу гневом бередит,
не существует в мире длительно,
а мерзость новую родит.
4
Не мне играть российскую игру,
вертясь в калейдоскопе чёрных пятен,
я вжился в землю предков, тут умру,
но дым оттуда горек и понятен.
5
Напрасно горячимся мы сегодня,
желая всё понять без промедлений,
для истины нет почвы плодородней,
чем несколько истлевших поколений.
6
Загадочно в России бродят дрожжи,
все связи стали хрупки или ржавы,
а те, кто жаждет взять бразды и вожжи,
страдают недержанием державы.
7
По дряхлости скончался своевременно
режим, из жизни сделавший надгробие;
российская толпа теперь беременна
мечтой родить себе его подобие.
8
Сейчас полны гордыни те,
кто, ловко выбрав час и место,
в российской затхлой духоте
однажды пукнул в знак протеста.
9
Родом я не с рынка, не с вокзала,
я с тончайшей нежностью знаком,
просто нас эпоха облизала
лагерным колючим языком.
10
Покуда мы живём, на мир ворча
и вглядываясь в будущие годы,
текут меж нас, неслышимо журча,
истории подпочвенные воды.
11
Я жизнь без пудры и прикрас
и в тех местах, где жить опасно,
вплотную видел много раз, —
она и там была прекрасна.
12
Когда кипят разбой и блядство
и бьются грязные с нечистыми,
я грустно думаю про братство,
воспетое идеалистами.
13
Как тающая льдина, уплывает
эпоха, поглотившая наш век,
а новая и знать уже не знает
растерянных оставшихся калек.
14
Вор хает вора возмущённо,
глухого учит жить немой,
галдят слепые восхищённо,
как ловко бегает хромой.
15
Кто ярой ненавистью пышет,
о людях судя зло и резко, —
пусть аккуратно очень
