Нет, правда. А теперь я как жеребец без матки. Я люблю женщин, я имел их много. Они сами приходили ко мне и просились на ложе, потому что я был красив.
Ягаре. Самсон – ослиная похоть.
Сафут стыдливо смеется, не уходит.
Самсон. Нет, правда. Меня и Далила звала на ложе, она меня очень любила.
Тюремщики смеются.
Сафут. Ягаре-Оргим, он лжет?
Ягаре. Лжет.
Самсон. Нет, не лгу. Очень, очень любила. Она раздевалась и танцевала передо мной, такая белая. Такая белая! Нет, я не лгу. И на ногах у нее, на ее тоненьких ножках, беленьких ножках, были золотые кольца, и они так звенели: зын-зын-зын. Как у козочки.
Ягаре. Ты хотел бы такую, Сафут?
Сафут (смеясь). Хотел бы.
Самсон. Ну да! Потому что я был красив и меня звали пророком. Я был судиею над Израилем. Что вы смеетесь, собаки? Меня все боялись и почитали. Когда я на площади ставил седалище свое, юноши прятались, а старики вставали и стояли. Князья удерживались от речи…
Ягаре (глумливо). Князья?
Самсон. Сокрушал я беззаконному челюсти, и все меня боялись. Что смеетесь, собаки? Я мог говорить с богом.
Сафут. Зачем он так говорит, Ягаре? Он опять лжет?
Ягаре. Опять. Это самый большой лжец во всей Иудее.
Оба хохочут.
Самсон. Нет, это правда, клянусь вашей богиней Иштар. Я могу когда угодно говорить с богом. Когда хочу, тогда и говорю.
Ягаре. Ион тебе отвечает? Ну, довольно, довольно, а то принесу бич. Ступай, Сафут, здесь тебе нечего делать. И я пойду, мне некогда, некогда. Пусть болтает один.
Самсон (ворчит). Филистимские собаки! Козел!
Ягаре. Ну! Ну!
Самсон. Оставь мне кость, Сафут, я еще не доел.
Ягаре. Оставь ему кость, пусть грызет.
Самсон. Не уходи, Ягаре, мне еще не хочется спать. Поговори со мной.
Ягаре (уходя). Некогда, некогда! Погрызи кость и спи, заснешь.
Самсон (негромко, вдогонку). Козел!
Оба тюремщика уходят. Самсон нащупывает кость и кладет на пол, возле своего каменного ложа; сам ложится, ворочается и готовится ко сну. Говорит сонно и вяло.
Надо спать, а у меня болит все тело. Как измучили меня филистимские собаки! Днем жжет меня солнце, а ночью знобит стужа, а ночью… (Глухо и равнодушно стонет, по привычке.) И все болит, все болит и чешется, и чешется. Хижину и рабыню, молоденькую, да, молоденькую… Кость я положил? Положил. Нет, я не лгу. (Сонно зовет.) Далила! Далила!
Молчание. Темнеет. Со стороны входа повелительный стук в железную дверь, голоса, приказания. Быстро входит со светильником Ягаре.
Ягаре. Вставай, Самсон! Самсон! К тебе пришли.
Самсон (вскакивает, испуган, почти в ужасе). Кто? Ягаре, кто? Не надо, не пускай!..
Ягаре. Молчи, ты!..
Самсон испуганно отодвигается в угол, прижимается к стене. На лестнице голоса
