некоторые примеры: PalazzoVec-cio, а надо PalazzoVecchio, PalazzoPublico, вместо PalazzoPubblico, sepolchroвместо sepolcro, BoccacioBoccacinoвместо BoccaccioBоccaccino, quebellaа нужно: chebella. Перед нами обыкновенные неточности, связанные с двойными согласными. То же самое мы видим и в стихах, например, в рифменной паре залы / Галлы (имеется в виду GallaPlacidia) в стихотворении Равенна (май-июнь 1909). Форма sepolchroвозникает, очевидно, под влиянием английского (sepulchre), a queвместо che – явный галлицизм. Некоторые неточности можно найти и в случаях передачи итальянизмов кириллицей: например, название города Siena, как Сиенна (кстати, оно правильно передано в одноименном стихотворении, см. дальше), но в целом здесь Блок более точен (см., например, Кьюзи, Chiusi, Джанникола Манни, Giannicola Manni, и т. д.). Тот факт, что Блок внимательно относится к итальянским словам, засвидетельствован его интересом к итальянскому ударению. В стихах Блок следует русской традиции акцентирования некоторых слов: самый явный пример – слово гондола (góndola), которое по-русски передано как гондóла: «Гондóл безмолвные гроба…» (Холодный ветер от лагуны…, 1909). Вообще данную лексему стоило бы считать полноценным русским словом с женским окончанием, так как оригинальное дактилическое окончание практически никем не применяется, за исключением Бориса Пастернака: «И гóндолы рубили привязь, / Точа о пристань тесаки» (Венеция, 1913). В примечании сам Пастернак отмечает: «В отступлении от обычая восстанавливаю итальянское ударение» [Пастернак, I, 80]. Скорее всего, традиция восходит к поэзии А.С. Пушкина, и в частности к его известному наброску: «Ночь светла; в небесном поле / Ходит Веспер золотой, / Старый Дож плывет в гондоле / С Догарессой молодой».
Как гондола, так и слово кашина (cascina) используется как полноценное русское слово для обозначения известного флорентийского парка на берегах Арно: LeCascine(Ле Кашине, Кашины). Блок его склоняет (например, в Кашинах) и применяет в родительном падеже на рифменной позиции: «По ком томился я один / Любовью длинной, безнадежной, / Весь день в пыли твоих Кашин?» (Флоренция, ты ирис нежный…, 1909).
В стихах Блок акцентирует и правильное ударение фамилии Медичи: «В мраморном этом гробу меня упокоил Лаврентий / Мéдичи, прежде чем я в низменный прах обращусь» (Эпитафия Фра Филиппо Липпи, 1914) и применяет также правильное ударение топонима Фьéзоле и указывает его в стихе: «В нагорном Фьéзоле когда-то» (Фьезоле, 1909). Что касается фамилии Медичи, то по образцу Кашины Блок ее склоняет: «Ты пышных Мéдичей тревожишь…» (Флоренция, 1, 1909). По-русски фамилия чаще всего транскрибировалась на французский манер: Медисис.
Обращает на себя внимание также и то, что имя Лоренцо Медичи Блок переводит как Лаврентий Мéдичи. Аналогично соседствуют формы Филипп и Филиппо Липпи.
Очевидно, решение оставлять в стихах некоторые итальянские слова в латинице подсказано визуально-поэтической функцией. Имеются в виду прежде всего два заглавия Девушка из Spoletoи MadonnadaSettignano. Данное решение придает тексту особый характер цитаты, документальности, особенно
