наклонился к ней через стол и доверительно сообщил:
– Хмырь повесился!
И пошел дальше, продолжая насвистывать соответствующий марш. Старушка-веселушка взмахнула руками и заорала на весь корпус:
– Полундра! Хмырь снова повесился!
– Вот псих ненормальный! – прибежал на ее зов караулящий дверь завхоз. – Сколько можно?!
И они вдвоем скрылись в одной из палат. Степанцов подбежал к двери. Открыть задвижку было плевым делом. Потайной крючок, который держал всю эту конструкцию, ему показал Терминатор, когда они ходили копать песочницу.
Долгожданная свобода встретила его черным джипом блондинки. Если машина закрыта – пиши пропало. Он подбежал к багажнику, но тот вызвал у него неприятные воспоминания. Степанцов резко развернулся, залез внутрь автомобиля, на заднее сиденье, и затих. В салоне было темно, тонированные стекла скрывали все, что только могли. Оставалось лишь догадываться, каким образом блондинка видит дорогу.
Та тем временем вышла вместе с доктором.
– Такой экземпляр, дорогая, такой экземпляр! Сегодня он потребовал справку, завтра, по моим расчетам, должен написать исковое заявление в суд! Не обижайся, я приеду через пару дней.
Блондинка хмыкнула, чмокнула мужа в щеку и уселась за руль. Взревел мотор, Степанцов лежал не дыша. Машина, которая, по идее, должна была плавно тронуться с места, сорвалась с него с ревом, как вода в унитазе, и понеслась к воротам. Степанцов мысленно попросил высшие силы проконтролировать блондинку, чтобы та попала в раскрытые ворота. Благополучно выехав на трассу, Венера Сергеевна включила свой любимый марш, записанный на диске без остановки, и полезла на заднее сиденье. Степанцов, который к этому времени уже там сидел, с ужасом заметил рядом с собой ее блестящую кожаную сумку. Блондинке, видимо, понадобилось что-то очень важное из этой самой сумки, раз она наплевала на безопасность дорожного движения.
Степанцов не растерялся и подал ей сумку. Та, одной рукой выделывая на дороге замысловатые па, полезла в ее карман и выудила оттуда… помаду! После чего Венера Сергеевна повернула переднее зеркало на себя и стала красить губы. Степанцов мысленно попрощался с жизнью, с родственниками, с Ларисой. Он представил ее в образе вдовы и пожалел, что не успел составить завещание, по которому ей доставалась бы самая ценная его вещь – альбом с марками, собирать которые он начал еще в детстве.
Но дорожно-транспортного происшествия, как это ни невероятно, не произошло. Блондинка докрасила губы, положила помаду на место и принялась напевать. В этот самый момент у нее в сумке затрезвонил мобильный телефон.
– Пусик, ты только не волнуйся. – Голос у доктора Цезарева дрожал. – Вполне вероятно, но, может, дорогая, я и ошибаюсь, у тебя кто-то есть!
– Сколько раз можно повторять, что с Купцовым у меня был ничего не значащий роман! С Сушковым я покончила сразу, не успев начать. А Кузнецов клюнул на нимфетку! Милый, у тебя это переходит в манию!
