дело – сохранить порядок, дисциплину, за неповиновение карать беспощадно, вплоть до наказания шпицрутенами*… Солдаты всегда должны помнить, что они на службе, всегда должны быть чем-то заняты, иначе они могут испортиться от безделья… Поход трудный, сопряженный с различными лишениями и соблазнами. Припасу может не хватать, могут не вовремя доставить, сами знаете, не хватает подвод, лошадей, чтобы вовремя доставить провиант. Никаких поборов с населения, где бы мы ни шли… Я требую порядка и повиновения…
Румянцев в эти дни много работал. Иной раз и ночью горели свечи в его кабинете. Нужно все было предвидеть, подготовить, рассчитать. Особенно беспокоило командующего корпусом состояние резервных батальонов. Беспокоило его и отсутствие связи с флотом вице-адмирала Полянского. Послал нарочных офицеров в Мемель, Пиллау и Гданьск, но сведений о движении флота еще не поступало. Как бы не повторилась прошлогодняя конфузия под командованием адмирала Мишукова… А главное, следить за исполнением указа – народ не разорять и не допускать всяческого своеволия. Бывает, не удержится солдат и почувствует себя хозяином на захваченной земле; несмотря на строгие указы, грабит мирных жителей… Вот это уж никуда не годится, надо отвыкать от старых принципов ведения войны. Сто лет назад шведы на этом и проиграли, когда они, захватив и Варшаву, и Краков, почувствовали себя безнаказанными на польской земле, чуть ли не вся шляхта покорилась воле Карла-Густава, предав короля Яна-Казимира и отказавшись от данной ему присяги. И лишь жестокосердие шведских завоевателей, грабивших и убивавших без суда и следствия польских жителей, разорявших костелы и монастыри, погубило их, ибо гордый польский народ не мог простить надругательства над своими святынями… Беззаботный, без меры щедрый, порой даже чванливый и своекорыстный, храбрый и мужественный, польский народ, раздираемый разного рода противоречиями, питаемыми порой тщеславием и эгоистическими сиюминутными чувствами, объединился и вышвырнул за пределы отечества шведов, восстановив в законных правах короля Яна-Казимира, который, правда, через десяток лет сам отказался от польской короны… «Так бывает, и нам, – думал Румянцев, – не следует повторять ошибок прежних, даже выдающихся, воинов, каким несомненно был Карл-Густав».
Глава 3
Ответный ход прусского короля
Фридрих II в раздумье ходил из угла в угол большой, скромно обставленной комнаты. На столе лежало донесение, только что полученное от агента, скрытно действовавшего в русской армии. Донесение было весьма важным, оно требовало поправок детально разработанного плана начавшейся кампании. Король был озабочен тем, чтобы не ввязываться в открытые сражения, ловко маневрировать своими войсками, неожиданно появляясь там, где его меньше всего ждали в данный момент. Только такая тактика могла принести желанную отсрочку драматического финала, который он ждал каждый год. Но всякий раз ему удавалось выпутаться из, казалось бы, совсем затянувшейся петли. Его армия казалась
