обратить в бегство Атоса, не забывайте! – вновь гордо задрал голову д’Артаньян.
– Вот этим я бы не советовал вам гордиться, – мягко сказал де Кавуа. – Господин Атос кто угодно, только не трус. И коли уж он показал вам спину, у него были весомейшие причины…
– Что ж, я не настолько туп, чтобы этого не понять, – кивнул д’Артаньян. – Ну да, конечно, у него были какие-то письма, из-за которых он даже рисковал прослыть трусом… Ну что же, постараюсь с ним встретиться, когда он никуда не будет спешить.
– Мы несколько отклонились от предмета беседы, – решительно прервал де Кавуа. – я подвожу вас к несколько иной мысли… Видите ли, д’Артаньян, вы и в самом деле неплохо показали себя… но, знаете ли, лишь поначалу. Понимаете, иногда финал битвы еще более важен, нежели она сама. Еще раз прошу, не обижайтесь… но чем в итоге закончилась ваша гасконада? Тем, что шпага ваша была сломана, что вы с разбитой головой лежали в пыли и были унесены в состоянии полнейшей беспомощности…
– Черт побери! – воскликнул д’Артаньян, выпрямляясь на стуле, точно в седле боевого коня и ища эфес шпаги.
– Господин д’Артаньян… – сказал де Кавуа с укоризной, хотя и не сразу, но несколько успокоившей гасконца. – Повторяю, я считаю вас недюжинным храбрецом… Я хочу лишь объяснить вам, что именно этот финал несколько повредил вашей репутации. Перед всеми вы, как ни печально, предстанете отнюдь не победителем двух знаменитых мушкетеров… В людском мнении запоминаются не какие-то эпизоды, а непременно финал всего дела…
– Что ж, в том, что вы говорите, есть своя справедливость, – признался д’Артаньян, понурив голову. – Не могу этого не признать… Простите, что отнял у вас время…
И он, видя полное крушение всех надежд, попытался было встать, но де Кавуа, сжав его плечо неожиданно сильной рукой, принудил остаться на месте.
– Мой вам совет, д’Артаньян, – сказал он повелительно, – избавьтесь от глупой обидчивости. И научитесь выслушивать собеседника до конца. Наш разговор далеко не закончен… Вам и в самом деле рановато пока надевать плащ моей роты. Но это отнюдь не значит, что я намерен отправить вас восвояси. Черт возьми, у вас есть задатки. Наберитесь же терпения и ждите случая их проявить. А что до службы… Что вы скажете о зачислении кадетом в одну из частей Королевского Дома? Право же, для бедного гасконского недоросля это не столь уж плохая первая ступенька… Что скажете?
Д’Артаньян про себя признал, что слова капитана полностью справедливы, – Королевский Дом, или Старые Корпуса, как еще именовались гвардейские части, был неплохим карьерным началом для нищего приезжего из Тарба…
С похвальной скромностью он спросил:
– Позволено ли мне будет выбрать меж конницей и пехотой?
– Пожалуй, да, – подумав, кивнул де Кавуа. – Итак? Что вы выбираете – телохранители, стражники или рейтары?
– А не объясните ли провинциалу, –
