сотне туазов от них, с легким поскрипыванием продолжали нескончаемое круженье мельничные крылья. И поблизости от мельницы располагался небольшой домик в два этажа, похожий скорее на те, к которым д’Артаньян привык во Франции: здешние места, юг Гено, вот уже несколько столетий испытывали больше французского влияния, нежели голландского.
– Там кто-то стоит, – сказал Лорме.
– Действительно, – присмотрелся д’Артаньян и громко позвал: – Эй, любезный, идите-ка сюда!
Человек неторопливо приблизился, пуская клубы дыма из глиняной трубки со свойственной фламандцам ленивой невозмутимостью, покидавшей их лишь за выпивкой или во время игры вроде той, когда бедного кота безжалостно осыпали ударами дубинок.
А впрочем, имелся еще один вернейший способ привести в оживление любого сонного лентяя, общий для всех обитаемых человеком земель. Помня об этом, д’Артаньян торопливо достал ливр и после короткого колебания простер свое дружеское расположение настолько, что подал монету незнакомцу. Имей он дело с французским простолюдином, попросту бы бросил ему монету, а уж от того зависело бы, поймать на лету или поднять с земли, – но с обитателями Нидерландов, с их странным укладом, где нет ни короля, ни дворянства, приходилось порой держаться значительно вежливее, поскольку человек, посланный с тайной миссией, вынужден вести себя учтиво с каждым встречным, не привлекая внимания ссорами и вспыльчивостью…
Незнакомец, чуточку оживившись, принял монету – и оказался достаточно благовоспитанным для того, чтобы не пробовать ее на зуб прилюдно, как это принято у неотесанной деревенщины.
– Вы, сударь, здесь живете? – спросил д’Артаньян.
– Ясное дело. И давненько. Эвона-вон моя мельница, от отца осталась давно тому…
– И дом, стало быть, тоже ваш?
– Ясное дело.
– Что случилось с мостом? – нетерпеливо спросил д’Артаньян, как будто от его напористости мост мог волшебным образом восстановиться в прежней красе.
– С мостом-то? А это, изволите знать, ехали тут с ярмарки цеховые мастера… И повздорили аккурат на мосту с торговцами смолой – те-то ехали в противоположном направлении, как раз на ярмарку… Ну, и вышел спор, чьим повозкам первыми проехать. Мастера, едучи с ярмарки, были уже крепенько выпивши, а торговцы ангельской кротостью не отличались, им интересно было побыстрее со своей смолой до ярмарки добраться… слово за слово, и началась у них драка. У кого-то сразу трубку изо рта выбили, один бочонок, должно быть, рассохся, смола подтекла, а она ж – как порох… Ну и заполыхало. А им и горя мало, знай тузят друг друга, как нанятые. Пока спохватились, занялся сам мост… Тут они, конечно, кинулись резать постромки, уводить лошадей, сами спасаться… Кто ж тут будет тушить мост? Был бы он их собственный… Короче говоря, сударь, сами-то они все разбежались, одежду малость подпаливши, и лошадей всех до одной увели, а повозка со смолой на мосту осталась, и горел он себе невозбранно, пока не выгорел дотла, а что не сгорело, упало в реку, колеса там, доски, и водой все унесло, течение
