мне потребуется консультация…
…Пока басовито гудел станок и повизгивал металл по металлу, он стоял в сторонке, у окна. Любопытство было какое-то ленивое, вторичное, что ли.
– Готово, – сказал механик.
Данил обернулся. Парень держал Будду основанием вверх, как вазу – и там, чуть пониже среза, виднелся плотный сероватый ком, туго вбитый в пустотелое туловище творца учения о нирване.
– Благодарю, – сказал Данил. – И забыть начисто…
Он так и нес статуэтку до коттеджа, в той же позиции, зажав под мышкой срезанный бронзовый кружок. Пытался вспомнить по дороге имена каких-то исторических личностей или названия городов, связанных с этими местами в пятнадцатом веке, но, как ни изощрялся, не вспомнил. Потому что, кажется, так ничего об этом и не читал. И не смог бы сказать точно, были ли здесь или возле Байкала какие-то города.
Марина встретила его любопытно-хмельным взглядом. Успела уже «усидеть» полбутылки ликера – и на сей раз не озаботилась возней с юбкой, так что Данил, предвидя кое-что наперед, иронически хмыкнул. Про себя, конечно. Ножки безусловно заслуживали внимания – а вот прямолинейная женская логика, незамысловатая, как гребешок, заслуживала лишь сожаления. Ну да, уже не две, а три пуговички расстегнуты…
– Цирковой номер, – сказал он, садясь и устраивая Будду меж колен. – Чем бы нам… ага.
Подцепил этот ком, и в самом деле оказавшийся чем-то вроде плотной ваты, вилкой и лезвием собственного перочинного ножика. Легонько потянул, примеряясь. Ком выскочил легко. Марина чихнула, смешно морща нос. Ему самому явственно щекотал ноздри сухой и летучий запах – то ли пыли, то ли кожи. Теми же археологическими орудиями осторожно развернул слежавшуюся вату. Обнаружился сероватый сверток толщиной с граненый стакан.
– Пергамент? – спросил он.
– Ага. Бумаги здесь делать не умели, а папируса не было. – Марина почти касалась его щеки своей, так что Данил чувствовал свежий запах ее кожи. – Разворачивайте, не бойтесь, там был точно такой же, и он выдержал…
Он осторожно отогнул краешек. Пергамент и в самом деле не собирался рассыпаться в прах – но так и норовил свернуться назад, в более привычную за столетия позицию. Данил крепче сжал пальцы.
Черные строчки выведены аккуратно, но буквы совершенно незнакомые, напоминавшие то ли пляшущих брейк муравьев, то ли обрывки паутины.
– Ну да, тайджиутский, как и в первом тексте… – Марина заглядывала ему через, плечо. – По-моему, и текст тот же – я столько на него таращилась… Но не ручаюсь.
– М-да, я бы тоже не ручался, – с сомнением покачал головой Данил, пытаясь сообразить, в чем заключаются различия меж иероглифами, и уловить какую-то систему. Но все эти закорючки выглядели одинаковыми. – Это слова или буквы?
– Помесь букв со слоговым письмом.
– Вы так-таки ничего и не понимаете?
Марина покачала головой:
– Я изучала только древнехягасский, и то, каюсь, скверно. –
