государь-упырь, кровопийца, у которого начало будет как у великого воина, а окончание плачевно – как у одержимого бесом детоубийцы...» – предсказал Немчин. И еще отметил, что в его царствовании «именем собачьей головы будут свершаться многие дерзости и казни». То есть Немчин предсказал и ужасы опричнины (как известно, именно опричники носили у седла собачьи головы, как некий символ верных царевых псов).
Елена Глинская тяжело носила свое дитя и постоянно требовала мужнина присутствия. Наверное, проницательная молодуха боялась, что бояре, бывшие против ее замужества, изведут ее, не дав родить Василию III наследника.
«Во искупление своих грехов», как отметил летописец, Елена и приказала заложить в честь Усекновения главы Иоанна Предтечи Иоанновскую женскую обитель, что на Кулишках под Бором.
И вовремя: 25 августа 1530 года в день освящения церкви Иоанна Предтечи родился первенец Елены и Василия, которого и назвали Иваном. Да только в день его рождения над Москвой разразилась такая гроза, какой не знали столетия. С церквей попадали кресты. И это был ужасный знак, предвещавший страшные беды земли Русской. Гроза пророчила о своем – о Грозном.
И поползли по Москве мрачные пророчества: станет Иван грозным царем, и, как кресты, полетят головы ни в чем не повинных людей. А про вновь построенный монастырь стали шептаться: «Недоброе место. Мрачные стены – мрачные дела…»
А в сопредельном Казанском ханстве мудрая ханша в тот же день объявила русским послам (о чем они не преминули сообщить в Москву): «Народился у вас царь, а у него двои зубы: одними ему есть нас, татар, а другими вас, русских!» И вещунья оказалась права не только в связи с будущим походом на Казань и казнями по Руси, но и в самом прямом смысле: у народившегося младенца действительно были зубы, а в некоторых местах и по два в ряд. Хорошо, хоть это были молочные зубки, которые потом выпали…
Пророчества и предсказания сопровождали Ивана Грозного всю жизнь, словно люди с первых минут его рождения почувствовали угрозу. Даже когда он был еще не испорченным юношей, вокруг него роился рой мрачных предсказаний. Даже в день его бракосочетания, 3 февраля 1547 года, на красавице Анастасии Романовне Захарьиной-Юрьевой (Кошкиной), которую нынче принято называть просто Анастасией Романовой, прозвучало недоброе пророчество, а потом и случились ужасающие события. А ведь Иван тогда был молод – всего-то семнадцать лет, его юная кроткая супруга – моложе на два года. Казалось бы, что можно предсказать столь юным людям? Оказалось, можно. Прямо на соборной площади прозвучал выкрик юродивого:
– Уберите топоры с секирой! Он ночью всех зарежет и забьет!
Впечатлительная Анастасия чуть в обморок не упала. Ну а Иван вспомнил шепот придворных, как в день венчания его отца и матери такой же вот юродивый с длинными нечесаными волосами-паклями вопил:
– Рожденное в беззаконном браке чадо превратится в государя-мучителя!
Словом,
