при легком наблюдении всегда останется непостижимым. Нужен постоянный и долгий навык, для того чтобы, среди обдуманного притворства, открыть истинное состояние этого народа. Писатели всех стран в продолжение стольких лет клеветали на Неаполь, что неаполитанец теперь питает крайнее недоверие к иностранцам. Только с большим трудом поэтому можно достигнуть до открытия истины; и если особенные благоприятные обстоятельства не помогут вам, вы никогда в этом не успеете»[3].
Слова почтенного виконта мы привели затем, чтобы оправдать наше собственное незнание народа неаполитанского. Но мы не можем утаить, что виконт написал их с целью гораздо более благородною: он хотел доказать, что не следует верить писателям, уверяющим, будто в неаполитанцах шевелится любовь к свободе и недовольство их положением{20}. Действительно, были и такие писатели; но все они заражены были, как оказывается, духом партий и не имели ни тени того бесстрастия, которое, если припомнят читатели, считает первым долгом публициста г. Чичерин[4]. К счастию, количество таких писателей невелико. Вообще же относительно Италии давно принято мнение людей почтенных, бесстрастно исследовавших род человеческий и распределивших разным племенам те или другие способности: французам – остроумие, славянам – гостеприимство, англичанам – практичность и т. д., и решивших, кто к чему способен в истории. Так, известно, например, что немцы должны вырабатывать теоретические начала общественной жизни, а французы пускать их в ход на практике; известно, что мехиканцы должны производить в год столько же революций, сколько г. Семевский пишет исторических исследований{21}, а австрийцы время от времени переменять режим, подобно «Русскому инвалиду»;{22} известно, что славяне лишены инициативы и потому должны играть великую роль в будущем, как представители эклектической народности[5], и пр. и пр. В этой международной табели о рангах положено, что итальянцы вообще – народ ленивый, изнеженный, лишенный всякой стойкости, неспособный к самостоятельной политической жизни и не имеющий ни малейшего поползновения к гражданской свободе. Только бы не мешали его «ничегонеделанью», итальянец больше ничего не желает; своим farniente[6] он не пожертвует ни для какого благополучия. По временам он разгорячится (нельзя же и без этого: южный житель, стало быть, должен горячиться), но это лишь на минуту: волнение его так же легко успокоивается, как легко приходит. Таково было общее мнение об итальянцах, принятое всеми учеными и добропорядочными людьми. Относительно неаполитанцев прибавляли обыкновенно, что они ленивее и беспечнее всех остальных итальянцев, расслаблены климатом гораздо больше, а страстности имеют меньше, вследствие влияния религии и постоянно соблюдаемого правительственного порядка. Это мнение, за исключением немногих писателей (которых порицаем мы выше), принято было всеми партиями, как теми, которые защищали
«Quelques mots do verite sur Naples», par le v-te Anatole Lemorcier («Несколько истинных слов о Неаполе» виконта Анатоля Лемерсье –
Добролюбов имеет в виду лидеров демократического крыла итальянского национально-освободительного движения – Дж. Мадзини, К. Пизакане и др. (см. в кн.: Берти Дж. Демократы и социалисты в период Рисорджименто, пер. с итал. М., 1965).
См. «Очерки Англии и Франции» или «Отечественные записки», 1857, № 12. See various pagination{82} (см. на различных страницах –
На протяжении 1850-х гг. в Мексике в ходе ожесточенной борьбы между силами консервативно-клерикальной реакции и либералами несколько раз происходила смена политического режима (в 1853, 1855, 1857); к концу 1860 г. гражданская война завершилась победой либералов.
М. И. Семевский с 1856 г. постоянно выступал в различных изданиях с небольшими очерками, посвященными отдельным лицам и эпизодам русской истории, главным образом XVIII в. В это время он был также деятельным поставщиком исторических материалов для герценовских изданий (см.: Эйдельман Н. Я. Тайные корреспонденты «Полярной звезды». М., 1966). Впоследствии Семевский стал издателем крупного исторического журнала «Русская старина». Судя по рецензии Добролюбова на одну из первых работ Семевского «Великие Луки и великолуцкий уезд» (СПб., 1857), критик воспринимал историческую публицистику Семевского как одно из проявлений либерального обличительства и поэтому относился к ней отрицательно (см: II, 199–203).
Смягчение жесткого полицейского режима в Австрии в 1859 г. Добролюбов сравнивает с неоднократными изменениями программы официальной газеты Военного министерства «Русский инвалид» (1813–1917), вызванными постоянным падением подписки.
Мнение Н. Ф. Павлова, относящееся, впрочем, ко времени споров «Русского вестника» с «Русскою беседою», то есть к эпохе, предшествующей «Нашему времени»{83}.
Бездельем (
