свободы прессы.
Но, принимая другую точку зрения, мы даже и не видим тут неудобств ни с какой стороны. Мы допустили их на минуту, чтобы показать, что и они ни в каком случае не должны бы служить препятствием; но в самом деле мы не признаем их. Это было бы оскорблением, если бы мы предположили, что замечания, сделанные в журналах, могут иметь вредное влияние на людей, которые должны управлять ходом следствия.
Положим, что присяжные не должны допускать до себя никаких посторонних рассуждений; но этого нельзя сказать о членах комиссий, и они всегда могут найти в журналах пособие для своих изысканий. Говорят, что в журналах могут помещаться замечания и суждения ошибочные, которые должны быть уничтожены последующими рассуждениями; но обыкновенно вслед за ошибкою тотчас же следует ее исправление. Во всяком случае – мы ведь отвечаем за всякую неприятность и вред, незаконно причиненный нами, и эта самая ответственность должна внушать доверенность к нашей осторожности и скромности.
Теперь уже всеми признано, что журнальные рассуждения способствуют образованию общественного мнения. Зачем же исключать столь благодетельный элемент при судебном следствии, которое именно и имеет целью составление справедливого мнения? Запрещение в этом случае касается более публики, нежели журналистов. Если нам нельзя печатать наших замечаний, то нельзя печатать и писем, присылаемых в редакцию по тому же делу. Мало того – во все время следствия нужно будет удерживаться от выражения своих мнений и на публичном митинге.
Мы формально протестуем (против) всего этого. Мы говорим это не о теперешнем случае в частности, потому что мы убеждены, что тут не было никаких дурных намерений. Не частный случай, а самый принцип подвергается здесь нашему осуждению.
В последнее время выказывалось раз или два, более или менее открыто, стремление уменьшить права и ограничить обязанности прессы. Нас уже многократно просили уничтожить извещения, замечания, умерить свободу нашего слова. Обыкновенно эти желания высказываются под предлогом общественной пользы; но тем не меньше они ведут к тому, чтобы уменьшить значение прессы в обществе, и если бы мы подчинились этим желаниям, то они достигли бы своей цели.
Кроме закона, пресса нашей страны может подлежать только контролю своих редакторов. Остальное предоставляется публике, пред которою мы считаем себя ответственными. Если мы выражаемся пристрастно или нескромно, мы платимся за это, подвергаясь неодобрению публики. Если мы действуем неблагоразумно или несправедливо, печатая известия или выражая наши мнения, – нас судит публика, и мы в этом случае рискуем потерять эту общественную поддержку, которая именно и дает нам возможность говорить смело и свободно.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив
