style="font-size:15px;"> Известно, что г. Лилиеншвагер своим смелым и звучным стихом воспел в апреле месяце «беса отрицанья и сомненья»{48}, который вовсе не должен был бы и носа показывать в публику в настоящее время, когда (как очевидно из примера акционеров общества «Сельский хозяин») все созидается на взаимном доверии и сочувствии{49}. За непростительную дерзость г. Лилиеншвагера досталось и нам и ему в № 95 «Московских ведомостей». Мы, разумеется, тотчас же сказали, что наше дело сторона, и тем себя немедленно успокоили. Но г. Лилиеншвагер, как пылкая, поэтическая и притом почти немецкая натура, принял упреки «Московских ведомостей» очень близко к сердцу, и – кто бы мог это подумать? – в убеждениях его совершился решительный перелом. Как Пушкин отрекся от своего «Демона» вследствие некоторых советов из Москвы{50}, так и г. Лилиеншвагер отрекся от своего беса и сделался отныне навсегда (до первой перемены, разумеется) верным и нелицемерным певцом нашего прогресса. Вот стихотворение, которым ознаменовал оп момент своего раскаяния:
Мое обращение
Во дни пасхальных балаганов{51}
Я буйной лирой оскорблял
Прогресса русского титанов
И нашу гласность осмеял.
Но от стихов моих шутовских
Я отвратил со страхом взор,
Когда в «Ведомостях московских»
Прочел презрительный укор.
Я лил потоки слез нежданных
О том, что презрен я в Москве…
Себе, в порывах покаянных,
Надрал я плешь на голове!..
Но плешью приобрел я право
Смотреть на будущность светло!..{52}
С тех пор, не мудрствуя лукаво,
Я прояснил свое чело:
Меня живит родная пресса,
И, полн святого забытья,
Неслышной поступи прогресса
С благоговеньем внемлю я…
Из цикла «Опыты австрийских стихотворений»
Соч. Якова Хама
(От редакции «Свистка». В настоящее время, когда всеми признано, что литература служит выражением народной жизни, а итальянская война принадлежит истории{53}, – любопытно для всякого мыслящего человека проследить то настроение умов, которое господствовало в австрийской жизни и выражалось в ее литературе в продолжение последней войны. Известный нашим читателям поэт г. Конрад Лилиеншвагер, по фамилии своей интересующийся всем немецким, а по месту жительства пишущий по-русски, доставил нам коллекцию австрийских стихотворений; он говорит, что перевел их с австрийской рукописи, ибо австрийская цензура некоторых из них не пропустила, хотя мы и не понимаем, чего тут не пропускать{54}. Стихотворения эти все принадлежат одному молодому поэту – Якову Хаму, который, как по всему видно, должен занять в австрийской литературе то же место, какое у нас занимал прежде Державин, в недавнее время г. Майков, а теперь г. Бенедиктов и г. Розенгейм{55}. На первый раз мы выбираем
См. выше стихотворение «Наш демон» (Свисток, № 2).
В этом же номере «Свистка» Добролюбов поместил свой фельетон «Материалы для нового сборника «Образцовых сочинений» (По поводу статей о «Сельском хозяине»)» (см.: VII, 375–388), раскрывающий скандальные махинации директора акционерного общества «Сельский хозяин».
Митрополит московский Филарет написал стихотворное возражение («Не напрасно, не случайно…») на стихотворение Пушкина «Дар напрасный, дар случайный…» (1828), а не на его «Демона». Ответом Пушкина было стихотворение «В часы забав иль праздной скуки…» (1830), перепевом которого является «Мое обращение» Добролюбова.
«…В порядочных журналах Западной Европы решительно не принято иметь балаганные отделы…» – выговаривал «Современнику» автор упомянутого письма к редактору «Московских ведомостей». О журналах, которые «при большом театре ставят особые балаганчики для освистывания первых опытов свободного слова литературы», говорилось в вышеназванной статье Герцена.
Алексей Жемчужников. Еще придирка (
Война Пьемонта (Сардинского королевства) и Франции против Австрии (апрель – июль 1859 г.) закончилась сначала Виллафранкским перемирием, а затем Цюрихским договором (10 ноября 1859 г.), по которому Австрия отдавала Пьемонту Ломбардию (область в Северной Италии).
Возможно, намек на то, что сборник «Стихотворения» М. П. Розенгейма (СПб., 1858) вышел с большим количеством цензурных купюр.
Г. Р. Державин упомянут здесь как автор торжественно-хвалебных од батального содержания («Осень во время осады Очакова», «На взятие Измаила», «На победы в Италии» и пр.); А. Н. Майков – военно-патриотических стихов периода Крымской войны («Памяти Державина» и др.), порой с панегириками Николаю I («Послание в лагерь», «Коляска»); см. об этом в рецензии Добролюбова «Стихотворения И. Никитина» (в наст. томе). Те же официально-патриотические и монархические мотивы критик с насмешкой отмечал в стихотворении «Встречный голос» (1856) В. Г. Бенедиктова (см. рецензию на его «Новые стихотворения» – II, 185–199), в ряде стихов М. П. Розенгейма (см. рецензию на его «Стихотворения» в т. 1 наст. изд.).
