трещины. Но прежде чем он раскололся и я увидела изъеденное белыми червями ядро, я проснулась.
На соседней подушке Антрекот устраивал себе гнездо из вчерашней «Комсомолки». Солнце сияло вовсю. Антрекот выжидательно смотрел на меня. Его взгляд говорил: «Ну, если ты уже проснулась, то я тоже не буду больше ложиться. Да-да, самое лучшее сейчас будет отправиться на кухню и пошарить в холодильнике».
В четверг утром я сообщила Тупольскому, что ухожу. Он ответил, что нашу контору все равно прикроют.
– В каком дерьме мы оказались, а? Куда вы теперь?
– Займусь снова журналистикой.
– И правильно. Это у вас хорошо получается. А я открою собственное дело. Светку возьму к себе.
Сказав про Светку, ВэПэ вздохнул и как-то поник.
– Если честно, я бы сам с удовольствием прикончил Олега. Из-за Светки.
«Так-так-так, – подумала я. – Уж не влюбился ли дедуля в нашу крошку?» Но ВэПэ моментально пресек мои мысленные поползновения:
– Конечно, если пятидесятилетний мужчина проявляет внимание к девчонке, все начинают понимающе улыбаться.
Я смутилась и покраснела.
– Три года назад моя младшая дочь поехала со своим парнем прокатиться на мотоцикле. Разбились насмерть. Светке сейчас столько же.
– Извините, я не знала, – пробубнила я.
Деградирую. Причем стремительно. Все мысли – пошлые, окончательно испортилась. Но ведь есть от чего!
По дороге домой я думала: ну, кто на этот раз поджидает меня там? В двери торчала записка. Так. А-а-а! Снова напечатано на машинке и снова с опечатками:
«Где ты бродишь, несчастная? Я выхожу замуж. В шесть будь дома, придем в гости. Твоя Эванжелиночка».
– Проклятье!!! – заорала я на весь подъезд. В соседней квартире послышалось робкое шевеление. – Эванжелина!!! – завопила я еще громче. – Эванжелина, лохматый суслик, никчемный человечишка, несчастье всей моей жизни!
Шевеление в соседней квартире прекратилось, и на пороге предстала баба Лена, которая знала меня еще с пеленок.
– Танечка, что случилось, почему ты так кричишь?
– Эванжелина во всем виновата! Она, дура, ходит в гости с печатной машинкой! И печатает записки! И втыкает их в дверь! У Сергея никого нет! Я – дура! Эванжелина – дура! – кричала я и почти ревела от счастья.
Баба Лена задумчиво вытерла руки о фартук и тихо удалилась, справедливо рассудив, что психам и в одиночестве не скучно.
Когда в шесть вечера Эванжелина, Катя и какой-то импортный мэн ступили на порог моей квартиры, я, не сказав ни слова, мертвой хваткой вцепилась в Эванжелину, затащила ее в спальню, повалила на кровать и стала душить. Еще минута, и в моей скромной биографии появился бы новый труп.
– Эванжелина, с каких это пор ты стала ходить ко мне с печатной машинкой под мышкой?!
Я трясла свою бестолковую
