перебирала многочисленные листки и блокноты на своем столе, отбирая то, что возьмет с собой домой на воскресенье. Утром ей позвонил Ольшанский и попросил проанализировать информацию о жизни и характере Галактионова, чтобы понять, мог ли он в принципе совершить такой некрасивый поступок, как отдать тайну усыновления практически первому встречному – знакомому мастеру из автосервиса, вместо того чтобы либо одолжить ему денег, либо отказать. У следователя все еще сильны были подозрения, что Лыков врет и тайну раскрыл ему вовсе не покойный Галактионов.
Весь последний год она боялась встречаться с Ольшанским и разговаривать с ним. Год назад у них произошла настоящая трагедия. Ее коллега Владимир Ларцев, оставшийся вдовцом и имеющий на руках одиннадцатилетнюю дочку, поддался на шантаж и угрозы причинить девочке неприятности и стал оказывать услуги некоей криминальной структуре. Работая с Ларцевым по одному убийству, Настя заподозрила неладное и сказала об этом Ольшанскому, который был с Ларцевым дружен. Узнал об этом и полковник Гордеев. Им всем было жалко своего товарища, все они хотели смягчить ситуацию, помочь ему, не обидеть, а главное – не навредить ребенку, которого к моменту кульминации преступники просто похитили, поставив перед беднягой Ларцевым дилемму: или он заставляет строптивую Каменскую делать то, что нужно, или прощается с дочерью навсегда. Каким образом можно заставить Настю делать то, что нужно, они не объяснили, выдав ему карт-бланш на любые действия вплоть до ее убийства. И даже в этой ситуации все продолжали жалеть Ларцева и сочувствовать ему. А кончилось все тем, что он получил тяжелое ранение в голову, еле-еле выжил, был комиссован из органов милиции по инвалидности и теперь сидел дома, иногда подрабатывая на жизнь частной юридической практикой, но в основном лежа на диване и корчась от невыносимых головных болей и сводящих всю правую половину тела судорог. Насте почему-то казалось, что Ольшанский во всем винит ее. Ей и самой иногда казалось, что трагедию можно было бы предотвратить, если бы она плюнула на то убийство и не стала соваться туда, куда не нужно. Ну, было бы одним нераскрытым убийством больше. Зато Володька был бы здоров.
Иногда ей казалось, что и сам Ольшанский избегает встречаться с ней. Ведь он-то первым заметил, что с его другом что-то происходит, потому что Настя подключилась к тому делу намного позже. Значит, и на нем есть часть вины. А может, прав Юрка Коротков, не надо себя грызть, тут вообще ничьей вины нет?
Как бы там ни было, Настя никоим образом не хотела обострять отношения со следователем Ольшанским. Нужно как можно меньше с ним общаться и как можно лучше выполнять все его поручения. Тем более, кто знает, может быть, история с усыновлением прольет хоть какой-нибудь свет на убийство Галактионова.
Она запихнула в большую спортивную сумку многочисленные папки и блокноты и позвонила Леше, что выезжает.
Выйдя из автобуса неподалеку от своего дома, она с удивлением увидела на остановке Чистякова.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она, с облегчением передавая ему
